Как ты опять,
МОЛЧИШЬ передо мной,
И тихо плачешь,
СТОЯ на коленях.
Старушка-ночь,
КАЧАЕТ колыбель,
А звезды
Раскрывают свои ноты,
И заиграет грустная свирель,
Напоминая пройденные годы…
И становилось сердцу тяжело,
Когда весна,
Напоминало лето,
И ей,
Как было с веком нелегко,
Просить и ждать
Желанного рассвета…
А я глазел в царице-темноте,
Тот
СИЛУЭТ,
Молящий у иконы,
И становилась явь не по себе,
Когда я вник
В шептания и стоны…
Уже слезою вымокший завет,
И мать взмолилась напоследок
Богу,
И прошептал ей розовый рассвет —
МОЛ, ты иди,
С надеждою в дорогу.
Да,
ТЫ пойдешь,
Чтоб падать и вставать!
Чтоб обходить
С мольбою кабинеты,
Чтоб унижаться как-то
И рыдать,
Выслушивать законные советы…
Не нужно мать,
Себя не унижай!
Хоть если скажут:
«Сын подвластен смерти…»,
Прошу тебя,
Себе не позволяй,
Лишать себя под старость
Светлой чести!
И до конца
Мне высказать позволь,
Не обращен твой сын-в цепную суку,
Я понимаю искреннюю боль,
Всю горечь мук и кровную разлуку.
И ты у них,
СВИДАНЬЯ не проси!
Я стал другой,
ТЕБЕ я не позволю,
Чтоб унижаться как-то на
Руси,
Неся тревоги с безутешной болью…
В моей крови,
ВОЗВЫСИЛАСЬ любовь!!!
Я не способен
Близкого обидеть,
Но,
ЕСЛИ с кем
Не близка моя кровь,
Его я стал,
СИЛЬНЕЕ ненавидеть!
Но рук твоих,
УСТАМИ я коснусь,
Вот только пусть
Распустятся сирени,
И я как прежде
В сумерках вернусь,
Чтоб навсегда упасть мне на колени!!!
Посвящается Татьяне Васильевне Еваровой
Мне больно здесь,
ГДЕ взять мне лучше хмели,
Напиться