Великий немой и очаровывал, и отталкивал.
К слову будь сказано, Иван Романович, будучи горячим сторонником и защитником кинематографа, своими съемками в картинах совершенно не гордился, рассматривая их только как способ заработка, не более того. Он непременно отмечал все театральные премьеры, но не выход очередной картины. Мог часами рассказывать знакомым о театре, но о работе в киноателье «Русь» упоминал лишь вскользь, скупо, с кривой улыбочкой на добродушном лице – пустяки какие, ну вы понимаете. Единственным реверансом Великому немому была афиша первого фильма Ивана Романовича «Как он устранил своего соперника», сохраненная им на память. В этом фарсе он выступал в качестве режиссера-постановщика и исполнителя главной роли.
С кинематографом Тане не повезло. Не получилось так, как с театром. Если кто-то из актеров заболевал и не являлся на съемки, режиссер на ходу менял план съемок и снимал другие сцены. Если актер выбывал из строя надолго или навсегда, то ему находили замену – кого-то похожего. Гримировали, снимали со спины, женщин часто выручала вуаль, но продолжали съемки, не переснимая отснятого материала – дорого. Купец Трофимов был бережлив и денег на ветер швырять не любил. Двенадцатилетняя Таня ни на одну из замен так и не сгодилась, по какому поводу сильно расстраивалась. Расстраивалась и злилась на себя за это расстройство – подумаешь, в картине сняться не удалось, главное, чтобы в театре все хорошо складывалось!
В театре миниатюр Струйского у Тани было много ролей. Она играла девочек, иногда девушек и очень часто сорванцов. Особенно модны тогда были мальчишки-газетчики, которые, продавая газеты, исполняли куплеты на злободневные темы. Энергии у Тани было хоть отбавляй, ловкости тоже хватало, она освоила несколько акробатических трюков, которыми оживляла свое выступление. Могла подбросить непроданные газеты в воздух и укатиться за кулисы «колесом». Могла пройтись по сцене на руках или сесть на шпагат. Могла крутить ногами бочонок. Кроме того, Таня играла выразительно и неплохо пела. Правда, отец советовал ей сейчас петь поменьше, чтобы не сломать голос. Незачем перенапрягать связки в этом возрасте. Вот стукнет шестнадцать, тогда хоть соловьем заливайся.
– Тебе, Танюша, цены нет, – отечески хвалил ее Струйский. – С какой стороны ни взглянешь – хороша. Только вот характер… Но нашему брату актеру без характера нельзя. Актеру без характера гибель.
Свой характер Таня показала, отбрив артистку Бонч-Рутковскую, женщину не очень талантливую, не очень умную, но донельзя амбициозную и крайне вздорную.
– Набрали