Луис. (Одной рукой приобняв Ромину, картинно читает). «Каждый художник когда-нибудь да приходит к пониманию того, что нельзя дописать Великую книгу. За человеческую жизнь можно создать лишь множество предисловий к ней – массу разрозненных отрывков, которые никогда не соединятся в целое, как разбитое зеркало. И наградой высшему проявлению искусства служит только смерть».
Борхес. Я знал, что такое случится ещё двадцать лет назад, когда мы с тобой придумывали этот фантастический рассказ. Но сегодня у меня другое настроение и я меняю финал.
Борхес выхватывает лист из рук Луиса и рвёт его на кусочки. Луис в гневе.
Луис. И я вправе изменить финал!
Луис на глазах превращается в бандита Хуана Мураньо.
Борхес (С сарказмом). Скверная примета – бросать шляпу на кровать.
Борхес хватает подаренный нож и бросается на Луиса-Мураньо. Кровь хлещет на постель, растекается по полу. Ромина, визжа от страха, бежит к дверям. В дверях неожиданно появляется Сильвио с дуэльным пистолетом в руке.
Сильвио. Все в сборе красавчики!
Сильвио направляет пистолет на Борхеса, и в ту же секунду мёртвый Хуан Муранья начинает постепенно исчезать, а Борхес принимает облик убитого. С тем же окровавленным ножом он набрасывается на Сильвио. Сильвио стреляет. В комнате становится дымно. На полу лежит застрелянная Ромина. Сквозь дым в зеркале появляется отражение Хуана Муранья. Сильвио стреляет в зеркало, кусочки которого сыплются на пол рядом с Роминой.
Сильвио при виде мёртвой Ромины бросается к ней. На его лице ужас и горе.
Сильвио (Трагично). Прости меня, дочка, зеркала отвратительны, ибо множат наши ошибки. В этом зеркале уже никто не отразится.
Сильвио поднимается, снимает шляпу с крючка и, артистично надев её на голову, медленно выходит за дверь.
В луже растекающейся крови лежит Ромина. На её груди, у сердца, – осколок зеркала. Кажется, что из него выглядывает злой бандит и поножовщик Хуан Муранья.
За дверью ничего нет: ни коридора, ни холла гостиницы, ни стеклянных дверей. Лишь бесконечная пустошь. В падающий сумрак уходит человек в шляпе, чуть сгорбленный от возраста и тяжких мыслей. Но это не Сильвио, а писатель Борхес.
Исчезает вдали.
Разорванное сердце Адель
1
Если вам на самом деле хочется услышать эту историю, то я начну с того, как однажды Лизка, моя школьная подруга, попросила ответить на вопросы одной, на первый взгляд вполне обычной, анкеты в её личном дневнике. Вы же представляете девчачьи тетрадки с любимыми песнями, фотками певцов, актёров и записями подружек по серьёзным и не очень серьёзным поводам? У меня таких дневников-блокнотов скопилась целая куча, но я ими года два как переболела и не вижу в них больше никакого смысла, а Лизка – она смешная, до сих пор заплетает косички, тугие такие и толстые, с бантиками, обзавидуешься, –