Но сейчас-то я знаю – меня не обманешь,
Что росинки есть водных паров осажденье,
Их игра – есть лишь солнца лучей преломленье,
Знаю – неба лазурь – от земной атмосферы,
А вообще-то наш космос – чернее, чем сажа —
Это все нам в учебнике физики скажут.
Был когда-то я счастлив, а счастлив сейчас ли,
Оттого, что я знаю про эти законы?
Видно счастье – не в знанье, оно – в заблужденье,
И в умение видеть сказки рожденье
В каждом солнечном зайчике, в каждой травинке,
Видеть феи улыбку в дрожащей снежинке.
Полдень за городом
Был сумрачный полдень, и мы не ловили
Меж клочьями туч проступающей сини,
Хоть очень хотелось.
Мы что-то друг в друге с мученьем искали
И просто молчали…
Потом говорили —
А надо ли было?
Во мне просыпалось неясное что-то,
Оно вырастало
В сознание нежности к этому телу,
В сознание тяги…
Над нами березы печально склонялись…
И не было в мире ни войн, ни насилья,
И матери плачь над умершим ребенком
Услышать мы были бессильны,
Ведь было другое – оно заслоняло жестокости мира.
Стон ожиданья…
Но лучше ли знанье
Послушного тела
Неясности наших с тобой отношений?
Слияние с природой
Заря занималась…
И утро рождалось в тумане смятенья,
В тумане сближенья, зачатья, рожденья —
А я не приму никакого решенья!
Я стану природой…
Прости мне, природа, за это вторженье,
Мы вместе разучим твое назначенье —
Оно – в превращенье
И в вечном движенье,
В мерцании звезд,
И земном тяготенье.
И я не приму никакого решенья,
Я просто сольюсь с непрерывным круженьем.
Сольюсь с мотыльком…
Я его не спрошу, для чего он рожден,
Хоть мал и незначен – он просто прекрасен,
Прекрасен в раскраске, в дрожащем круженье,
И в этом, лишь в этом его назначенье!
Оно – в красоте, хоть живет он неделю…
Но странное дело:
Личинка-урод проживает годами,
Чтоб выкинуть радугу крылышек в небо
На срок столь короткий!
Я буду природой,
Я буду травинкой – одной, а не лугом!
Они друг без друга
Настолько ничтожны,
Но вместе рождают зеленое море,
И в каждом живет назначенье природы.
Сольюсь с биоритмом!
Сегодня мне можно,
Ведь я – единица, как эта травинка
Чего-то большого.
Первой жене
Любимая!
Я рисую ресницы,
Я рисую слезы.
Они упали на холст
И оставили