– А это еще для кого? – ошеломленно спросила Катерина. – Там кто-то будет спать в коридоре?! В тамбуре? У двери в уборную? Это как такое может быть?
– Это для людей, которые будут нашего гостя… э-э-э… сопровождать, – подобрал наконец Смолев правильное нейтральное слово. – Не переживай, им будет вполне комфортно, они привыкли к спартанской обстановке. Вот их надо будет поставить на довольствие, но это я уже с Соней обсужу, когда она вернется. И еще, пусть Костас принесет из сарая большую деревянную раздвижную ширму, я видел ее там, и поставит ее поперек галереи между седьмым и восьмым номером, чтобы отгородить тамбур. Спускаться и подниматься на галерею можно и по другой лестнице, а персональные уборные есть в каждом номере, эта все равно была исключительно для жильцов восьмого номера, так что другие постояльцы не пострадают. А на ширму пусть повесит табличку «Осторожно, ремонт!», она лежит там же, в сарае. Поставит у ширмы ведра с краской, положит стройматериалы. Все ясно?
– Ничего не ясно, – искренне выпалила раздосадованная Катерина. – Но все сделаем! Если надо – значит надо! Костас будет рад помочь!
– Да, спасибо, Катерина, и самое главное, – как можно более убедительно произнес Алекс, понизив голос. – У нас в восьмом номере НИКТО НЕ ЖИВЕТ! Ты меня поняла? НИКТО! Там просто идет ремонт. Кто бы тебя ни спросил, из числа служащих или друзей, даже если папа с мамой, ты ничего не знаешь! Ты меня поняла? Хорошо поняла?
– Ой, да будет вам, босс! – обиженно шмыгнула носом Катерина. – Будто я какая болтушка! Если я что-то и говорю в подробностях, – так это все исключительно по делу и для блага гостиницы! Я же о деле думаю! Вот, например, сегодня Василика испекла пирог с ревенем, а я ей еще накануне говорила: «Добавьте в начинку немного меду, а то ведь будет кислить!» Моя мама всегда так делает, получается прекрасно: и сытно, и сладко! И что бы вы думали, босс? Все, как я говорила: кислит немилосердно! За завтраком его только немец и наворачивал за обе щеки, этот, как его, доктор Штаубе! Ел и нахваливал, даже добавки попросил! «Зер гут!» – говорит. Но это ни о чем не говорит: