Большая книга психики и бессознательного. Толкование сновидений. По ту сторону принципа удовольствия. Зигмунд Фрейд

случае остались бы непостижимыми. С помощью полученного путем самонаблюдения материала можно осуществить толкование патологических идей, а также образов сновидения. Как мы видим, речь здесь идет о создании психического состояния, которое имеет определенную аналогию с состоянием перед засыпанием (и, несомненно, также с гипнотическим состоянием) с точки зрения распределения психической энергии (активного внимания). При засыпании из-за ослабления произвольной (и, разумеется, также критической) активности, влияющей на течение наших представлений, возникают «нежелательные представления». В качестве причины такого ослабления мы обычно называем «усталость»; возникающие нежелательные представления превращаются в зрительные и слуховые образы. В состоянии, которое используется для анализа сновидений и патологических идей, от этой активности отказываются намеренно и произвольно, а сэкономленную психическую энергию (или часть ее) используют для внимательного слежения за возникающими нежелательными мыслями, сохраняющими свой характер представлений (в этом и состоит отличие от состояния при засыпании). Тем самым «нежелательные» представления делаются «желательными».

      Требуемая здесь установка на внешне «свободное течение» мыслей с отказом от обычной критики, по всей видимости, многим людям дается нелегко. Как правило, «нежелательные» мысли вызывают сильнейшее сопротивление, мешающее им проявиться. Но если верить нашему великому поэту и философу Ф. Шиллеру, то точно такая же установка должна составлять предпосылку и для поэтического творчества. В одном месте своей переписки с Кёрнером, указанием на которое мы обязаны Отто Ранку, Шиллер отвечает на жалобу друга на его недостаточную продуктивность: «Причина твоих жалоб, как мне кажется, заключается в давлении, оказываемом твоим разумом на воображение. Я должен здесь высказать одну мысль и проиллюстрировать ее сравнением. Мне кажется неправильным и вредным для творческой работы души, когда разум, словно стоя на страже, слишком критически разглядывает стекающиеся идеи. Идея, если рассматривать ее изолированно, может быть совсем незначительной и весьма авантюрной, но, возможно, благодаря другой идее, пришедшей вслед за ней, становится важной; быть может, в некой взаимосвязи с другими идеями, которые могут показаться такими же пошлыми, она может предстать очень важным звеном. Всего этого не может оценить рассудок, если он не сохраняет идею до тех пор, пока не рассмотрит ее во взаимосвязи с другими идеями. И наоборот, у творческих умов, как мне кажется, разум снимает с ворот свою стражу, идеи врываются в беспорядке, и лишь затем он осматривает и оценивает их огромное скопище. Вы, господа критики, или как вы себя называете, стыдитесь или боитесь сиюминутного преходящего сумасбродства, которое встречается у всех настоящих творцов, а большая или меньшая продолжительность которого отличает мыслящего художника от мечтателя. Отсюда и ваши жалобы на отсутствие плодотворности, потому что вы слишком