В других странах тоже есть многочисленные сообщества, говорящие на иностранных языках, но что действительно выделяет Италию, так это огромное количество жителей, говорящих на диалектах. Где именно начинается диалект и заканчивается язык – сложный вопрос, на который не дашь бесспорный ответ. Сардинский, или сарду, обычно считают самостоятельным языком, и его отличия от итальянского возникли как следствие слабой связи острова с остальной страной на протяжении большей части ее истории. На самом деле у сардинского с итальянским меньше общих слов, чем с французским. Даже на письме эти два языка выглядят очень по-разному. Например, итальянская пословица «Il sangue non è acqua» (эквивалент «Кровь гуще воды»), на сарду выглядит так: «Su sambene no est abba». Подавляющее большинство сардов – около миллиона человек – говорят на сарду, у которого есть три собственных диалекта.
Пьемонтский и сицилийский, на которых говорят соответственно 1,6 и 4,7 млн итальянцев, также достаточно самобытны, чтобы считаться самостоятельными языками. Кто-то добавит сюда венецианский, ломбардский и неаполитанский. Но кроме этого существует бесчисленное множество вариаций на тему того, как итальянцы говорят между собой дома и с жителями своего города или региона. На расстоянии всего нескольких километров диалектные названия предмета, существа или деятельности могут очень различаться. Например, вешалка известна одним итальянцам как ometto, другим – как stampella, а иным – как angioletto. Но также она может называться gruccia, attaccapanni, appendiabiti, cruccia, stanfella, crocetta, crociera, appendino или croce.
И если итальянцы всегда с радостью объяснят вам, почему их город или регион особенный, то сходство друг с другом они осознают не вполне. Однако, порождая различия, история дала им также много общего. Итальянцы знают, что их предки покорили Римскую империю и дали миру Возрождение, и это лежит в основе присущей им самоуверенности, которую очень скоро замечает любой живущий среди них. Иногда она проявляется в виде склонности – которой почти не встретишь среди их испанских «братьев» – к индивидуализму. Социолог Джузеппе де Рита утверждал, что прошлое итальянцев наделило их, как и многих греков, не просто уверенностью в себе, а чем-то большим – врожденным чувством собственного превосходства.
«Я никогда не считал итальянцев расистами в классическом смысле этого слова, – сказал он однажды журналисту. – Однако они убеждены в своем превосходстве, и это связано с их историей. Во всем и всегда они чувствуют себя умнее, сообразительнее и лучше».
Могу представить, как много итальянцев посмеялись бы над кое-чем из сказанного. Не думаю, что можно считать себя продолжателем традиций Августа и Леонардо, живя в какой-нибудь отсталой деревушке в Базиликате или в одном из жилых массивов промышленной зоны долины По. Но чувство гордости, которое описывает де Рита, определенно можно обнаружить у тосканцев, венецианцев, римлян и многих других. То, что он сказал о вере итальянцев в свое превосходство,