– Ну, это переходит всякие границы. Такую наглость мне еще не приходилось встречать! Этот граф запросто является сюда, разыгрывает сплошную любезность, к процессу относится как к пустяку, говорит о соглашении, о дружеских чувствах, о чем угодно, очаровывает своими манерами, так что не успеваешь опомниться… В другой раз я этого не допущу. Если он пожалует снова, я прикажу ответить, что меня нет дома.
– Ты этого не сделаешь, папа, – сказала Гедвига, подойдя к нему и ласково обнимая за шею. – Для этого он слишком понравился тебе самому.
– Да? Кажется, и тебе тоже? – Отец окинул ее критическим взглядом. – Ты думаешь, я не знаю, что привело этого молодого человека в Бруннек? Ты думаешь, я не заметил, как он поцеловал твою руку на прощанье? Но подобные вещи я запрещаю вам навсегда. Ни с каким Эттерсбергом я не желаю иметь дела; я слишком хорошо знаю это общество. Высокомерие, себялюбие, безрассудное упрямство – вот отличительные черты этого рода; все они одним миром мазаны.
– Неправда, папа! – решительно заявила Гедвига. – Моя мать также была из Эттерсбергов, а ты был с ней очень счастлив!
Это замечание было столь веским, что Рюстов немного опешил.
– Так она была исключением, – нашелся он наконец.
– Мне кажется, что граф Эдмунд также исключение, – доверчивым тоном промолвила Гедвига.
– Да? Тебе так кажется? В свои восемнадцать лет ты удивительно разбираешься в людях! – воскликнул советник и стал читать дочери нотацию.
Гедвига слушала отца с таким видом, который ясно доказывал, что для нее этот разговор в высшей степени безразличен, и если бы отец мог прочитать ее мысли, он, наверное, снова нашел бы очень «удивительным», что она и на этот раз предполагала сделать обратное тому, что ей было приказано.
Глава 4
Март и даже большая часть апреля уже прошли, и снежные метели и холода окончились. Тем не менее весна еще не наступила. Все вокруг было пусто и голо, а тепла и солнечного света не было и в помине.
Во враждебных отношениях между Эттерсбергом и Бруннеком на первый взгляд ничего не изменилось. Процесс шел своим чередом; каждая сторона отстаивала свою точку зрения. Графиня приводила доказательства от имени своего сына, для которого это дело по-прежнему не представляло ни малейшего интереса, а Рюстов выступал представителем своей несовершеннолетней дочери, у которой вообще не могло быть еще своего мнения.
Но эти два главных лица, которые, собственно, вели друг с другом процесс, держали себя далеко не так пассивно, как это казалось, и с величайшим упорством отстаивали свои права, не подозревая, какой сюрприз готовился тем временем.
Последние недели Рюстов вообще не жил в Бруннеке. Участие в одном крупном промышленном предприятии требовало его продолжительного присутствия в городе.
Когда по прошествии недели граф Эттерсберг нанес повторный визит в Бруннек,