Часа через четыре удары барабанов стихли. Гребцы обессиленно бросили рукояти вёсел.
Между рядами сидений пошёл надсмотрщик с глиняной амфорой и плошкой, раздавая воду. Похоже, до кормёжки дело пока не дошло, а есть хотелось просто ужасно.
По палубе забегали воины. С палубы гребцов не видно ничего, только клочок неба.
Потом вновь забил барабан, всё чаще и чаще, задавая темп, и либурна начала набирать ход. Внезапно резкий поворот влево, раздался треск ломающегося дерева. Алексей испугался: блин, неужели посудина ко дну пойдёт?! А он?
С палубы донеслись крики, звон металла, видимо, шла морская битва.
Вода в корпус не поступала, и Алексей успокоился. Возможно, либурна подводным тараном проломила борт чужого судна.
Через полчаса всё стихло, а вскоре на палубу гребцов столкнули четверых мужчин, по одежде и лицам – арабов. Начали приковывать первого. Тот понял, какая участь ему уготовлена, и стал вырываться.
Стоящий рядом воин в кожаных доспехах вытащил из ножен короткий меч-гладий и ткнул им бедняге в живот. Причём сделал это спокойно, даже как-то равнодушно, видимо, проделывал это не раз.
Араб скрючился от боли и зажал рану руками, из-под которых обильно текла кровь. Его подхватили двое солдат, выволокли на верхнюю палубу, и почти тут же послышался всплеск – агонизирующего араба сбросили за борт.
Остальные, видя участь товарища, не сопротивлялись. Их тут же приковали кандалами.
Либурна снова набрала ход.
Шли почти до вечера, остановились у берега. Был слышен шум прибоя, крики чаек. Надсмотрщик принёс лепёшки и сушёную рыбу – это был и обед, и ужин. Гребцы принялись за еду.
Алексей съел всё довольно быстро, и голодные спазмы в желудке на какое-то время стихли.
Пользуясь тем, что судно стоит, гребцы повалились на лавки и забылись тяжёлым сном.
Дождавшись, пока его товарищи по несчастью уснут, Алексей выплюнул в ладонь камешек и потёр его пальцами. Ничего не изменилось. Он снова потёр его – теперь уже ладонью. И вновь никаких перемен.
Алексей разочарованно вздохнул. Его надежды на обратный перенос – в любое другое время и место – улетучились.
Он улёгся на лавку. Уже засыпая, подумал, что ведь тёр он хоть и днём, но тогда было полнолуние, месяц менялся. Ничего, он сибиряк, он терпеливый. Алексей забылся тяжёлым сном.
А утром – завтрак из той же лепёшки и рыбы. Прожевав последний кусок лепёшки, он мельком подумал, что если гребцов на судне кормят только дважды, утром и вечером, да ещё и настолько скудно при такой тяжёлой работе, неудивительна высокая смертность среди гребцов. Он и сам через месяц будет похож на своих сотоварищей,