Молли быстро зашла в лавку и закрыла за собой дверь, оставив меня, замерзшего и озадаченного. Она поблагодарила меня за то, что я понимаю ее, в то время как я чувствовал себя как нельзя более отдаленным от нее и от всех остальных. Всю дорогу назад в замок Кузнечик лепетал про себя о дивных запахах, которые он нашел на ней, и как она чесала его как раз там, где он никогда не мог почесаться сам, перед ушками, и о сладком сухарике, который она дала ему в чайной.

      День уже клонился к вечеру, когда мы вернулись в конюшню. Я немного поработал, а потом вернулся в комнату Баррича, где мы с Кузнечиком заснули. Я проснулся оттого, что Баррич стоял надо мной, слегка нахмурившись.

      – Вставай, и давай-ка посмотрим на тебя, – скомандовал он.

      И я устало поднялся и смирно стоял, пока его опытные руки ощупывали мои ушибы. Баррич остался доволен состоянием моих пальцев и сказал, что теперь можно их разбинтовать, но придется оставить повязку на ребрах и каждый вечер возвращаться для перевязки.

      – Что до остальных царапин, то держи их чистыми и сухими и не отдирай корочки. Если начнет гноиться, приходи ко мне.

      Он наполнил маленький горшочек мазью, которая облегчала мышечную боль, и дал ее мне, из чего я сделал вывод, что он ожидает, что я уйду.

      Я стоял, сжимая горшочек с лекарством. Ужасная тоска охватила меня, но я не мог найти слов, чтобы выразить ее. Баррич посмотрел на меня, нахмурился и отвернулся.

      – А ну прекрати это, – сердито скомандовал он.

      – Что? – спросил я.

      – Иногда ты смотришь на меня глазами моего господина, – тихо ответил он, а потом снова резко продолжил: – Ну так что ты собираешься делать? Прятаться в конюшне до конца жизни? Нет. Ты должен вернуться. Ты должен вернуться и держать голову высоко, и есть вместе со всеми, и спать в собственной комнате, и жить собственной жизнью. Да, пойди и закончи эти проклятые уроки Силы.

      Его первые приказы казались трудными, но последний, я знал, выполнить было невозможно.

      – Не могу, – сказал я, не веря, что он может быть таким глупым. – Гален не разрешит мне вернуться в группу. Даже если бы и разрешил, я никогда не смог бы догнать все, что я пропустил. Я уже провалился, Баррич, я провалился, и все кончено. Мне надо найти для себя что-то другое. Я бы хотел научиться работать с ястребами, если можно. – Последние свои слова я услышал с некоторым удивлением, потому что, по правде говоря, прежде мне это никогда не приходило в голову.

      Ответ Баррича звучал по меньшей мере так же странно:

      – Ты не можешь, потому что ястребы не любят тебя. Ты слишком теплый и слишком мало занят самим собой. Теперь слушай меня. Ты не провалился, болван. Гален пытался выставить тебя. Если ты не вернешься, то позволишь ему победить. Ты должен вернуться, и ты должен научиться этому. Но, – и тут он повернулся ко мне, и ярость в его глазах тоже относилась ко мне, – ты не должен стоять как мул, пока он бьет тебя. Ты по праву рождения можешь претендовать на его время и его знания. Заставь