– Нам родители разрешили! – возмущенно вскинулся Сева.
– Я почему-то думаю, что родители разрешили вам поехать с девочками… и их тренером? Вы ведь именно так сформулировали вопрос? – поинтересовался тренер и хмуро усмехнулся, увидев их физиономии, на которых четко было написано, что – да, так и сформулировали. – Только вы меня забыли спросить, согласен ли я взять вас с собой. И нечего тут реветь! – нервно прикрикнул он, увидев, как Катькины глаза наполняются слезами.
Мурка глядела на Вадьку в полном отчаянии. Рассказать тренеру о «ниндзя» и их угрозах? Можно договориться до того, что на следующей станции из поезда вылезут все!
– Молчи! – одними губами шепнул ей Вадька.
Кивнув сестре и Севе, он поднялся, и все трое гордо направились вон. В полном молчании они вернулись в свое купе. Мальчишки плюхнулись на полки и тупо уставились друг на друга. Только Катька кинулась к оставленной на столе дорожной сумке… и в ужасе уставилась внутрь.
– Что же нам теперь делать? – спросил Сева, не обращая внимания на закаменевшую спину девчонки.
– Я знаю только одно, – глухим голосом откликнулась Катька, продолжая неотрывно глядеть внутрь сумки. – Вот теперь я точно не могу уйти из этого проклятого поезда! Даже если мне придется спрятаться в багажном ящике!
Вадька медленно поднялся, подошел к сестре и через плечо заглянул ей в сумку. Та была расстегнута и… практически пуста. Только поверх заткнутого на самое дно сменного свитера сиротливо лежали несколько белых перышек.
– Катька! – дрожащим от бешенства голосом выдохнул старший брат. – Ненормальная! Ты все-таки протащила в поезд гуся!
– А теперь, насколько я понимаю, гусь гордо удалился, – тоже заглядывая в опустевшую сумку, меланхолично заключил Сева. И со значением поглядел на приоткрытое окно вагонного коридора. В оставленную щель вполне мог протиснуться даже очень крупный гусь.
Катькины глаза наполнились ужасом.
Глава VI
Хомяки на пуделе
Стоявшая на столике опустевшего купе спортивная сумка покачнулась. Что-то надавило изнутри на плотно застегнутый замок-молнию, «собачка» медленно поползла вверх. В образовавшуюся щель высунулся широкий красный клюв, а следом «проклюнулась» и вся голова гуся. Оглядев пустое купе сперва одним любопытно поблескивающим черным глазом, потом другим, Евлампий Харлампиевич выбрался наружу, спрыгнул со столика на полку, а оттуда уже на пол. Повертел головой, критически оглядываясь по сторонам. Новый дом, в котором он очутился, был, пожалуй, слишком мал. И пуст. Но волноваться Евлампий Харлампиевич не стал – какое-то чувство подсказывало ему, что его стая поблизости. Свою стаю Харли любил, хотя и считал, что они слишком много суетятся, гогочут и вечно бессмысленно машут голыми крыльями. Наверное, из-за этих неудобных крыльев они