Из-за этого несчастья фильм завоевал бешеную популярность и признание, о молодом артисте заговорили как о новой яркой звезде. Чужая боль гораздо привлекательнее любой выдумки талантливого сценариста. Подумав об этом сейчас, я закрываю глаза. И открываю их практически сразу, чтобы, как опытный мазохист, продолжить просмотр фотографий трехлетней давности. На одной из них искаженное мукой лицо Марка – и это не кадр из кинофильма. Ровно через полгода после гибели Лизы он упал с седьмого этажа. Без свидетелей и якобы случайно.
«Самоубийство как самонаказание».
«От пропасти до проема окна – полгода».
«Звездный мальчик: «Я всего лишь мыл оконную раму». Ну-ну…»
«От смерти его спасли козырек у подъезда и клумба».
«Наркотики или безрассудство?»
Даже в играх со смертью Марк не такой, как все. Гордый и отважный. Чересчур взрослый и слишком решительный. Проведя в больницах в общей сложности полгода, в нашу школу он так и не вернулся.
Перед тем как уснуть, я вспоминаю о фотографии и отправляю ее в неизвестность.
Начало недели проходит необычно стремительно, все мои мысли поглощены воспоминаниями, увязли в них. Я брожу как тень и этим настораживаю Маринку все больше и больше. Однако у меня не хватает решимости заговорить с ней о Марке, и я усиленно делаю вид, что все хорошо. «Нет» прошлому, «нет» настоящему, «да» – только будущему, но и о нем я буду думать потом. Как-то так звучит мой сегодняшний твит.
Через два дня прямо на уроке, уткнувшись в телефон, Маринка вдруг вскрикивает:
– Ты не представляешь, что нас ждет на выходных! Помнишь Игоря? Ну, этого… фотографа…
– Только не говори мне, что ты влюбилась в его малиновые трусы.
– Ну, ты как всегда. Умеешь разглядеть в людях самое лучшее, – Маринка хихикает. – Так вот, – шепчет она. – У него есть офигенный друг… Просто мой киногерой, понимаешь?
– И? Ты уже переключилась на него?
– Погоди, я думаю, думаю… Мне нужен план, как нам устроить вечеринку. Иначе мне его никак не раскрутить. Прямо хоть объявляй следующую субботу международным праздником или своим днем рождения! – не замечает моего сарказма Маринка.
Как всегда, она преисполнена добрых чувств и думает только о себе. Ее ярко-желтые ногти барабанят по парте, а белый кружевной манжет подпрыгивает, словно белье на веревке в старом черно-белом кино.
– Слушай, а давай отпразднуем твой день рождения, – не унимается она.
– Так он был пять дней назад.
– Ну и что? Все равно никто не знает, когда он у тебя…
Вот уж чего я меньше всего ожидала от себя – что соглашусь на такое. «Спектакль» состоится через три дня. Самым сложным все это время будет бороться с искушением спросить у Маринки, пригласила ли она Марка. Уверена, что дрогнувший голос, гром и молния