Ох, как не хотелось отвечать утвердительно! Ванна, пусть и тесная, казалась такой уютной, горячая вода нежила, расслабляла…
– Настаиваю, ясновельможный! – с чуть слышным вздохом сказал я.
Князь тоже вздохнул, но довольно шумно.
– Что скажут дамы – страшно даже представить! – задумчиво протянул он. – Особенно ясновельможная княгиня…
– Но ведь это для их же блага… – пожал я плечами.
– Пан надеется, что они это поймут? – как-то невесело рассмеялся Иеремия.
– Ничуть не надеюсь, ясновельможный. Но так надо!
Вишневецкий после чуть заметной паузы кивнул:
– Надо – значит, надо… Но, тысяча дьяблов, пусть хоть сам Хмельницкий гнался бы за нами со всем своим войском, а мы еще час отдохнем. Гей, слуги! – Он хлопнул в мокрые ладони, воздев их над головой. – Еще воды, да погорячее!
Откинулся полог, в палатку поспешно вбежали люди с ведрами, от которых шел пар.
«Час так час…» – подумал я, откинувшись затылком на деревянную стенку ванной, и закрыл глаза. Хорошо-то как, о боже… Как мало надо усталому человеку, чтобы чувствовать себя счастливым!
Я входил в эту палатку, готовый ко всему. Но только не к виду двух ванн с горячей водой, в одной из которых плескалось бренное тело моего господина и повелителя, будущего короля Речи Посполитой. Князь с довольной улыбкой предложил мне занять свободную емкость, не забыв уточнить, что это – великая честь, узнав о которой, паны Груховский и Качиньский позеленеют от бессильной злобы.
Надеюсь, моего замешательства он даже не заметил. Или приписал обалдению от столь высокой чести… Не объяснять же ему, что у меня в эти секунды с плеч свалился камень весом под добрый центнер!
Глава 9
– Матка Бозка! – с нескрываемым уважением и завистью произнесла княгиня Гризельда. – Поистине, это хороший урок всем нам: никогда никого не презирать! Мы считали московитов невежественными и отсталыми, а они… – судя по порозовевшим щекам княгини, она уже мысленно пользовалась всеми благами московитской цивилизации, столь красочно описанными княжной Милославской. Впрочем, если учесть, что точно так же смущенно зарделись лица у всей женской аудитории, обступившей московитку полукругом, Гризельда явно не была одинока в своих мечтах. Даже служанки, скромно толпившиеся немного поодаль, затаили дыхание, чтобы ничего не пропустить.
Если бы кто-то сказал Анжеле, что наступит день, когда ей придется читать лекции доброй сотне совершенно голых женщин, она или расхохоталась бы шутнику в лицо, или приняла его за ненормального. Особенно если бы он уточнил, что и сама лекторша будет в костюме Евы. Тем не менее это произошло. Благодаря микроскопическому купальнику, несусветно жаркому московскому маю и глупому суеверию толстой тетки Катарины… Ох, неужели Агнешка,