Марат не выдержал:
– Мужики! Ну как так можно! Вы же офицеры, а разговариваете, как торгаши-кооператоры, честное слово! А как же это… Офицерская честь! Разве же мы Родину защищаем ради денег?
Капитаны переглянулись, расхохотались.
– Ну ты зеленый, как пенис лягушки! Мы же не предлагаем китайцам военные секреты продавать. Хотя они и так все про нас знают. Ладно, семью заведешь – сам поймешь, что крутиться надо. На, выпей лучше. Тимуровец, ешкин кот.
Тагиров растерянно стоял на перроне под черным монгольским небом, украшенным огромными звездами. Куда идти, как до гарнизона доехать?
Потом увидел качающуюся под единственным фонарем фигуру в офицерской фуражке и потащился с чемоданом к ней.
– Товарищ капитан! Как тут до рембазы добраться?
Небритый офицер с трудом сфокусировал взгляд на Марате.
– А! Ик… Летёха, ты кому заменщик?
– Я? Капитану Миронову вроде бы.
– Ик! Сука! Как долго я тебя ждал! Две тыщи дней и около того ночей! Я – Миронов! Неужто не видно?
Капитан вытащил из-за пазухи сигнальную ракету, с третьей попытки нащупал шнурок. Обалдевший Марат еле успел отшатнуться – чуть не опалив ему лицо, в небо с визгом унесся красный огненный шар.
– Пошли, салага. Я дежурную машину пригнал. В гарнизон поедем, отмечать будем, ик!
Ветру в монгольской степи привольно. Одетый в пыль, несется он над ровным столом Гоби, облизывает невысокие холмы, силится оторвать от земли камни. Он тут хозяин! И все здесь – его собственность: от ловящего восходящий поток орла до послушно кланяющейся ему пересохшей травы. Летит он, подгоняя толстую коричневую саранчу, летит… И разбивается о бетонный забор очередного советского гарнизона.
Ветер раздраженно перепрыгивает через препятствие и бежит пересчитывать пятиэтажки домов офицерского состава. В Чойре их – два десятка. И столько же старых одноэтажных бараков. Обособленно стоит офицерская гостиница, где есть даже генеральский люкс, весь в полированном дереве и красных коврах. Есть еще храм культуры – Дом офицеров; школа, детсад, магазины и столовая; какие-то нужные будки с гудящими в темноте трансформаторами или запасами кумачовых плакатов к празднику…
Туземцам сюда вход строго воспрещен! Исключение делается лишь для официально приглашенных делегаций аймачного партийного руководства. Еще право свободного круглосуточного входа на территорию городка имеет местный милицейский «дарга» – капитан Доржи. У Доржи темное обветренное лицо, тонкий нос с горбинкой и всегда сжатые синеватые губы. Он гордо игнорирует