Наконец Дайер встал, развязал шнурки на туфлях Карраса и снял их с его ног.
– Собрался украсть мои туфли? – пробормотал тот.
– Нет, я гадаю по складкам на их коже. А теперь молчи и постарайся уснуть.
– Ты иезуитский кот-ворюга.
Дайер усмехнулся и накрыл его пальто, которое вытащил из шкафа.
– Послушай, о счетах за коммунальные услуги позаботится кто-то другой. Остальные пусть себе перебирают четки перед алкашами на М-стрит.
Каррас ничего не ответил. Его дыхание было размеренным и глубоким.
Дайер осторожно приблизился к двери и щелкнул выключателем.
– Воровство – это грех, – сонно пробормотал из темноты Каррас.
– Mea culpa, есть за мной такой грешок, – мягко ответил Дайер.
Какое-то время он подождал, пока Каррас, наконец, заснет. Затем вышел наружу.
Ночью Дэмиен проснулся в слезах. Ему приснилась мать. Стоя у окна на Манхэттене, он увидел, как она появилась из входа в метро на другой стороне улицы. Мать стояла на тротуаре с коричневым бумажным пакетом для покупок и глазами искала его, звала по имени. Каррас помахал ей рукой.
Она не увидела его и двинулась дальше. Автобусы. Грузовики. Бездушные толпы людей. Ей стало страшно. Она вернулась в метро и стала спускаться вниз. Каррас запаниковал, бросился по улице и со слезами на глазах стал ее звать. Увы, он не смог найти мать. Он представил себе, как она, беспомощная и растерянная, бродит в лабиринте подземных туннелей.
Подождав, когда рыдания стихнут, Каррас потянулся за стаканом виски. Сидя на койке, он пил в темноте. Из глаз снова брызнули слезы и никак не желали иссякать. Совсем как в детстве.
Ему вспомнился телефонный звонок дяди:
– Димми, у нее отек мозга. Она не подпускает к себе врачей. Все время кричит, Димми, и разговаривает с чертовым радио. Ей срочно нужно в «Бельвью», Димми. В обычную больницу с этим не возьмут. Думаю, через пару месяцев она будет как новенькая. Тогда мы заберем ее оттуда. Договорились? Слушай, Димми, мы уже это сделали. Сегодня утром ей поставили укол и увезли на «Скорой». Мы не хотели беспокоить тебя, но все равно будет слушание в суде и тебе придется подписать кое-какие бумаги… Что?.. Частная клиника? У кого есть на это деньги, Димми? У тебя?
Каррас не помнил, как уснул.
Он проснулся в апатии. Стоило ему вспомнить о матери, как кровь будто отлила от его мозга. Шатаясь, он прошел в ванную, принял душ, побрился, надел сутану. На часах было пять тридцать пять. Он отомкнул дверь в церковь Святой Троицы, облачился в ризу и, встав слева от алтаря, отслужил мессу.
– Memento etiam… – молился он с тупым отчаянием. – Помяни рабу Твою Мэри Каррас…
В дверях табернакла Дэмиен увидел лицо сиделки из приемного покоя клиники «Бельвью». Из палаты доносились крики.
– Вы