Две подруги, не моргая, уставились на захмелевшую подругу, в которой открылся философский дар:
«Второе „нельзя“. Нельзя иллюзиям сбить с пути настоящего и реального. Мужчины – это не целый мир, это лишь часть жизни. Не бОльшая и не лучшая, а взаимозаменяемая. Нельзя рассматривать мужчину, даже понравившегося и полюбившегося, как убежище. Просто не надо. Запомни: это ты выбираешь, а не они. И это твое решение – уйти. И двигаться дальше».
И вся троица звякнула наполненными бокалами.
К ночи пьяные и довольные подруги разъехались по мужьям и детям. Вера осталась одна.
У 35 летней незамужней женщины вырабатывается железное терпение, боевая выдержка и надежда. Ждать. Ждать. Ждать. Надеяться. Иногда действовать или бездействовать – это тоже активный шаг.
Вера ищет ответы на болезненные вопросы: «Вера, вот скажи, почему я одна?» и честно отвечает: «Ты космическая, поэтому у тебя ничего не получается с земными мужчинами».
Через месяц Вера заметила: в друзьях стало на одного человека меньше.
Палка
Полина терпеть не могла эту палку. Та была трехметровая, тяжелая, ее невозможно было затащить или вытащить из подъезда с первой попытки: палка ударялась о входную дверь, застревала в проходе. Полина материлась, толкала ногой дверь, протаскивала деревянный шест, удерживая таз с бельем и прищепками. Но каждый раз добросовестно выносила и вносила палку во двор. Развешивала постиранное, подпирала палкой. Белье сохло быстрее и не волочилось по земле. Палка была нужной, но жутко неудобной.
Палка была не то, что старше Полины, скорее ровесницей ее матери. Фамильная реликвия досталась той еще от бабушки. «Единственное наследство», – смеялась женщина. Три квартиры и одну съемную сменили, а палка переезжала как член семьи.
В один год матери надоело затаскивать булдыгу в подъезд. Появились внуки в доме, стирки прибавилось. Бывало, запускали две машинки белья за день. Бегать с тазами туда-сюда и палкой – маме стало лень. Она оставляла деревянную помощницу во дворе и на ночь. Через неделю палку украли.
Полина честно ненавидела палку, но стало чертовски обидно, будто отобрали что-то ценное, своровали воспоминания. «Да кому вообще могла понадобиться эта гигантская бельевая палка?». Полина на столбике повесила объявление с призывом: «Люди, верните палку, дорога как память». Но палку никто не вернул. Ни через день, ни через неделю.
Белье сушилось дольше. Девушка бегала по соседним дворам и искала пропажу. Но в центре города белье почти не сушат на улице и точно не подпирают артефактами из советского прошлого.
Возвращаясь вечером, Полина заметила длинный