Андрей снова постучал, а потом, не выдержав, стал сильно колотить железной скобой по замку, да так, что услышала вся Вязовка. И только после этого послышались слабые шаги, дверь открылась и он увидел на пороге заспанную, розовую ото сна Любу. Джинсы, мятый белый свитер, копна спутанных волос и черные, с тяжелыми веками глаза…
– Ты чего не открывала?
Она как-то странно посмотрела на него.
– Сейчас ночь или утро, я что-то не пойму? – При всей порочности Любы, она, гуляя с мужиками, никогда не пила и не курила. Женственности в ней было в достатке. Поэтому Андрей удивился, услышав такой вопрос. – Ты чего молчишь-то? Не видишь разве, заспала я все… ничего не помню…
– Может, пустишь в дом?
– Пущу, конечно… – она отстранилась, пропуская его, но отступив назад, вдруг почувствовала, что ноги ее не держат. Больше того, они дрожали, так, как если бы она целые сутки полола капустные грядки или картошку. – Где же это я так натрудилась?
– Ты сегодня какая-то странная, словно и не рада мне… – Андрей, который на свидание вырядился в новый адидасовский костюм китайского производства, прошел в комнату, где Люба, обычно, перед тем, как лечь с ним, поила чаем или угощала чем-нибудь вкусным. – Ты, случаем, не выпила?
– Я же не пью… Проходи, Андрюша…
Она села за стол, подвинула к себе сахарницу и снова как-то странно посмотрела на Андрея.
– Знаешь, по мне словно ходили… Все тело болит… Ноги дрожат… Может, я заболела? – но, сказав это, она поняла, что это болезненное состояние граничит у нее с верхом блаженства: так обычно она чувствовала себя после близости с Ванеевым. Только он, Сергей Николаевич, мог так утешить ее, так усладить… Андрей был тоже ничего в постели, но какой-то торопливый, нервный и постоянно задавал ей дурацкие вопросы, на которые ей не хотелось отвечать.
– У тебя такое лицо, словно ты только что… Словом,
как в анекдоте… Лимон у тебя есть?
– А при чем здесь лимон? – не поняла Люба, усмехнулась, потягиваясь всем своим долгим и гибким телом.
– Откуси лимону, может, не такое блаженное лицо будет…
– Андрюша, давай я тебе лучше чаю согрею… – она встала, но поняла, что далеко не уйдет: у нее горели пятки, икры, бедра… Она никак не могла понять, что с ней происходит…
Поэтому, когда Андрей начал раздевать ее, она впервые за всю свою жизнь, оттолкнула его от себя, как не отталкивала еще ни одного мужчину.
– Я не могу… У меня такое впечатление,