– Мне кажется, я знаю, о чем ты думаешь, – усмехнулся Маквиллен. Поставил недопитый бокал с вином. Поднялся. Подошел к балюстраде. Сильным спортивным прыжком перескочил парапет. Очутился перед цветущим кустом в тот момент, когда на него упала черно-золотая бабочка, стала зарываться в цветы. Ловким, точным щипком, как пинцетом, ухватил бабочку за крылья. Вернулся к столу, сжимая пальцами рифленые перепонки. Белосельцев видел, как шевелятся у бабочки черные лапки, свивается спираль хоботка и сухие пальцы Маквиллена испачкались цветочной пыльцой. – Это мой маленький африканский презент.
Он приподнял стеклянный колпак, накрывавший фрукты и сладости. Просунул под него бабочку. Выпустил. И она залетала, забилась в стеклянной ловушке, среди яблок, бананов, отекающих соком манго.
Они пили вино, смотрели на черно-золотую плененную бабочку. Тунцы вылетали из лагуны, падали обратно, и вся лагуна была в медлительных, пересекавших друг друга кругах.
– Каждый человек ведет свою родословную от того или иного животного. – Маквиллен, любуясь пленницей, подносил к губам бокал. – От змеи, от слона, от крокодила, от ласточки. У всех есть свой тайный тотемный зверь, который, как ангел-хранитель, сопутствует человеку, спасает его, проявляется в его характере, нраве и разуме. Есть люди, которые ведут свою родословную от бабочки. Такие, как ты и я. Это особая порода людей – сверхлюди. Своей реликтовой памятью они помнят молодую планету, когда из кипящих вод извергались вулканы, застывали жилы и руды металлов, приобретали свои очертания континенты. Над гейзерами, над горячими золотыми потоками летали огромные бабочки. Вся Земля, как молодая женщина, была одета в разноцветное платье из летающих бабочек. Мы несем в себе эту прекрасную эру. Узнаем друг друга. Отыскиваем среди всего остального человечества. Выпьем, Виктор, за нашу встречу! За нашего тотемного зверя и покровителя!
Они чокнулись, выпили вино. Маквиллен приподнял стеклянный колпак. Бабочка оттолкнулась лапками от румяного яблока, прянула ввысь, исчезла среди прозрачных вихрей теплого, душистого ветра.
Они завершили обед и расстались, условившись встретиться вечером. Белосельцев, утомленный и опьяневший, вошел в свой светлый прохладный номер, выходящий окном на океан. Лег в чистую постель. Перед тем как впасть в сладкое забытье, успел мгновенно подумать о тунцах, о Сэме Нуйоме, о розовых фламинго, о черно-золотой бабочке в цепких пальцах Маквиллена.
Глава вторая
Он проснулся в сумерках, среди тихого шелеста кондиционера. Потребовалась секунда, чтобы понять, где он находится, – в Луанде, в Африке, на берегу океана, и ему предстоит