Вот ещё одна версия (помимо дара Шивы) того, как Гандхари родила сто сыновей. Однажды Гандхари ублажила голодного и усталого Вьясу хорошим приёмом, аскет пообещал царевне дар, и та, очевидно озабоченная династическими соображениями, пожелала иметь сто сыновей, подобных её мужу (Мбх I, 107, 7–8). Аскет обещает своё содействие, и живот Гандхари действительно начинает расти, но долгожданное потомство всё не появляется, и дело принимает драматический оборот. «Два года бездетная Гандхари носила в себе зародыш, но, наконец она прониклась горем… Без ведома Дхритараштры Гандхари измученная скорбью, с великим усилием распорола себе живот. Тогда вышел оттуда твёрдый ком мяса…» Причины горя и скорби царицы она сама описывает следующим образом: «Услышав о рождении у Кунти старшего сына, блеском подобного солнцу, я в величайшей печали распорола свой живот». Детали того, что последовало за указанным хирургическим вмешательством, весьма важны для наших разысканий. Вот подробное изложение событий. На место происшествия немедленно прибыл Вьяса, и мясной ком, поливаемый по его предписанию холодной водой, распался на сотню зародышей. Их поместили в сто сосудов, наполненных топлёным маслом, и запечатали на год. После сосуды были открыты, и так на свет появился царевич Дурьйодхана, а ещё через месяц – его 99 братьев и сестра. Собрав родичей и мудрецов, Дхритараштра спросил их, может ли Дурьйодхана так же, как и Юдхиштхира, стать царём. «По окончании этой речи… шакалы и другие страшные хищники подняли вой… Брахманы и премудрый Видура сказали: „Очевидно, этот твой сын будет истребителем рода. Спокойствие может наступить только при его удалении; если же ты его вырастишь, случится великое бедствие… (Удалением) одного создай благополучие мира и своего рода“. Услышав сказанное так Видурой и всеми наилучшими из дваждырождённых, тот царь, исполненный любви к своему сыну, однако, не сделал так».
Судя по контексту, Гандхари заторопилась рожать именно, чтобы не отстать от Кунти, ведь в большинстве формул престолонаследия решающую роль играет старшинство. Действительно, сказание недвусмысленно подчёркивает напряжение династической гонки обретения потомства,