Чем быстрее спешит человечество от Смерти к Разуму, тем быстрее наступит смерть. Все более человечество отдаляется от Смерти и все более приближается к смерти, все более Смерть для него становится смертью, смерть как естественный процесс разложения вещества, исчезновения в Небытие. Все более рационализируется мышление человечества, все более становится вычислительным и все дальше оно от понимания Смерти как существа, как изгоя жизни, униженного непониманием: материя тленна, значит материя – смерть, позади целый мир, разрушенный смертью. Искать бессмертия в смерти – то же самое, что «искать в темной комнате черную кошку, тем более, если ее там нет», то же самое, что проповедовать в аду святость, смирение и покаяние.
Глубочайшими тайнами мы отрезаны от истоков жизни и начал мироздания. Но отрезаны не отсутствием способности разгадать эти тайны, – ибо сказано: «Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным», – а нежеланием их замечать и разгадывать. Это «нежелание», наша покорность смерти, может быть, более загадочны, чем истоки жизни, существование жизненных тайн.
Тайна не то, что за семью печатями скрыто,
Тайна, как книга, людям открыта.
Но люди книги читать разучились,
Души слепыми у них получились.
Тайна кричит о себе и к людям взывает,
Но люди в толпе себя забывают.
Она пришла и животворною силою дышит,
Но в пустой суете люди тайну не слышат.
С тайной приходит в этот мир человек, опустошенным покидает он землю. Зарастает тайна суетой бытия, как невозделанное поле зарастает сорной травой.
«Чтобы мое молчание научилось не выдавать себя молчанием». Что прячет Вселенная за своим молчанием: безмолвие или молчание, тайну или отсутствие тайны, бессмертие или смерть, пустоту или полноту существования, бесплодие или беременность?
Что же такое жизнь? Что заставило противоположности сойтись, не по любви, не по расчету? Значит, жизнь есть нечто более первичное, чем Разум и Материя, сущность более высокого и более глубокого порядка, чем Бытие – Небытие, она явилась в мир из тех глубин Единосущего, где не «валялась» мысль человеческая. Её властная суть не дает разбежаться враждующим силам в разные стороны, по своим метафизикам, бросая их навстречу друг другу.
И вдруг человек, венец этой жизненной сути, есть существо смертное, да еще как смертное, гибнущее от войн, катаклизмов, аварий, природной стихии, обыкновенного случая и самоубийств. И после этого смерть можно называть «естественным» окончанием жизни? Что это, как не абсурд, бессмысленность и безобразие, искажение здравого смысла?
Жизненное