Смерть надевает маску. Эшли Уивер

вынес тяжелого чувства вины? Так писали в газетах, но это еще не значит, что это правда. И потом, миссис Баррингтон добрая женщина. Если бы мистер Харкер честно ей сознался, она бы, без сомнения, сразу его простила. Нет, тут далеко не все так просто.

      – Тогда что же вы узнали о смерти племянника, чем хотели с нами поделиться? – спросил Майло в лоб. И, похоже, миссис Баррингтон даже стало легче от его прямоты.

      – Вы читали газеты? – вопросом на вопрос ответила она.

      – Только «Таймс», – сообщила я и добавила: – Они пишут, что вы опознали камни, которые нашли в его карманах.

      – Да, так я журналистам и сказала: это мои камни, а прежде пропадали и другие драгоценности. Они бы все равно узнали. Но я и без этого собиралась им сказать.

      Мы с Майло быстро переглянулись. Чем больше она говорила, тем страннее все это звучало.

      – Наверное, у него был серьезный повод, чтобы взять их, – рискнула я заговорить после затянувшегося молчания.

      – Джеймс не крал мои вещи, миссис Эймс.

      Я стала выбирать слова еще более тщательно:

      – Конечно, это страшная мысль, особенно при таких обстоятельствах, но…

      – Вы не понимаете, – грубо перебила миссис Баррингтон, в нетерпении отвергая мои догадки. – Он знал, что сапфиры не настоящие. Перед балом я посвятила его в свой план.

      Я молчала и старалась хорошенько обдумать, что все это может означать.