Моя мать вся лучилась от радости. «Это Эрнестито!» – закричала она. Она была так счастлива. Новости пришли отличные. Эрнесто рассказал ей, что ejercito rebelde победила, что она триумфально вступила в Гавану, а Фульхенсио Батиста бежал из страны. Но он звонил в Буэнос-Айрес не для того, чтобы говорить о своих подвигах, уточнил он. Это не «Команданте» звонит, а ваш сын и брат. И он хочет услышать материнский голос, которого ему так не хватает. Он и vieja испытывали друг к другу большую любовь и глубокое уважение. Именно она, прежде всего, сформировала Эрнесто. Она занялась политикой и начала протестовать задолго до его рождения. Она привила ему любовь к чтению, научила его французскому, на котором сама свободно говорила. Считалось, что Эрнесто – ее любимчик. Это было связано с болезнью, которой он страдал в детстве: острая астма помешала получению нормального школьного образования и заставила мою мать обучать его дома, пока ему не исполнилось девять лет.
Я никогда не страдал от близости их отношений: я был младшим – соответственно на пятнадцать и одиннадцать лет моложе Эрнесто и Роберто. И я сам занимал достаточно привилегированное место в семье. К тому же на следующий день после звонка Эрнесто, когда весь мир узнал про победу Фиделя Кастро, моя мать сделала следующее заявление репортеру Ангелине Муньос из газеты «Женщина»: «Из моих пятерых детей Эрнестито – самый известный, но они все прекрасны»[6], а потом она добавила: «Не знаю, кого я найду в Гаване. Последние шесть лет были жизненно важны и очень насыщенны для моего сына. Он должен был измениться. И я немного волнуюсь. Я никогда не хотела мешать его свободе. Хоть мы с мужем и сделали его, но у нас никогда не было таких отношений, какие мы имеем сегодня – товарищеских отношений. Мой сын никогда не нуждался в близости своей семьи, а мы всегда старались понять его и разделить его боль».
Вечером, после этого дарованного Провидением звонка, мы все собрались дома, пребывая в эйфории, но при этом и совершенно растерянные. Мы задавали себе один и тот же вопрос: узнаем ли мы Эрнесто? Кто этот взлохмаченный бородач в берете, этот «Команданте», который так возбудил международную прессу? Есть ли у него что-нибудь общего с нашим Эрнесто?
В Буэнос-Айресе на улицах царил праздник. Народ тоже узнал про победу своего героического соотечественника. Все газеты писали о триумфе кубинской революции. Родственники, которые всегда были наиболее невосприимчивыми к идеям Эрнесто, тоже ликовали. Кланы Гевара и Серна, похоже, произвели на свет великого человека, и они в связи с этим готовы были лопнуть от гордости. По крайней мере, на данный момент. Некоторые из них потом, когда все изменится в Аргентине, будут стараться от этого дистанцироваться.
Через два дня после телефонного звонка, 6 января 1959 года, мой отец, моя мать, моя сестра Селия и я оставили дом на улице Араос и отправились в Международный аэропорт Эсейса, чтобы лететь на Кубу. Роберто и Анна-Мария, к сожалению, не