Про своих он не думал, что они могут оказаться столь циничными. Хотя… отец мог бы на этом заработать. Ведь он настолько бизнесмен, что умеет извлекать прибыль из любой ситуации. Клод очень надеялся, что и он научится так делать: крутиться ради семьи, сколачивая капитал. Пока он занимался спортом – спортивно гимнастикой и еще время от времени подрабатывал каскадером и «телозаместителем» на нескольких студиях. Потому что Аполлон мерк перед его фигурой. Да и лицом, если уж быть откровенным. До того, как на Клода обрушилась несчастная женитьба на Жиз, он был бесстрашным, дерзким весельчаком, который ни к чему не относился серьезно. Зато теперь у него появился ряд фобий. Он просто шарахался от женщин, понимая теперь, по прошествии всего – то пары лет, как опасны они в своей эгоистичной непредсказуемости и повальной непорядочности. Как страшно завести ребенка, которого используют, как живца для ловли мужа, от беспардонной нимфоманки. Словом, веселый прищур глаз сменился первыми морщинами, раньше улыбавшиеся всем без разбору гуды стали твердыми носогубные складки прорезались четче. Теперь общее выражение лица стало жестким и замкнутым. И только при виде Софии вернулся прежний Клод.
Соня проснулась от боли в руке. Браслет никто так и не снял, и рука посинела. Отключив себя от системы и завернувшись в одеяло Софии пошла искать врача, потому что положенное время давно прошло. К счастью, врач уже к ней шел сам – лохматый и вонючий после ночи пития. Он раздраженно велел ей вернуться в постель. Соня молча показала посиневшую руку. И доктор виновато присвистнул и поволок ее в палату за синеющую конечность, впрочем, Соня боли уже не чувствовала.
Врач треморнеыми пальцами пытался отцепить замок. Его Ангел перед этим долго будил Михаила, так не вовремя разоспавшегося на дежурстве после ночного отмечания. Он сменился вечером, и не видел Софью, поскольку в палату не заходил – все, кто дежурил в отделении, сразу же уселись за импровизированный праздничный стол, включили в ординаторской телевизор.
Передавая Михаилу смену, его коллега предупредил, что в реанимации девица после коронарографии, и надо снять с ее руки сдавливающий артерию браслет в пять утра – максимум. Но Миша напрочь забыл. А к тому же задремал на одной из эпизодов словесного поноса ведущих в шоу часа в три ночи, хоть много и не пил.
Поэтому Ангелу Михаила Камарина после тревожных сигналов Ангела Софьи пришлось в сон хранимого вклинить вставку о том, что пациентке в реанимации отрезают руку из-за того, что началась гангрена. А началась она якобы потому, что он, Миша, проспал снятие перекрывающего кровоток браслета с ее руки.
Миша подскочил с кушетки, как ужаленный, и на ходу разминая спину и руки, помчался в палату. И увидел завернутую в байковое больничное одеяло Соню в коридоре. И тут же заметил ее синюшную руку. И его прошиб холодный пот от страха: еще в суд подаст, с работы уволят, да и красавицу жалко.