– И что вы думаете о них? – воскликнул капитан Браун. – Разве это не превосходная вещь?
Так настаивать мисс Дженкинс не могла, но ответила:
– Должна сказать, не думаю, что их можно сравнить с произведениями доктора Джонсона2. Хотя автор, возможно, ещё молодой человек. Пусть он упорно трудится, и, кто знает, может быть, из него выйдет толк, если он возьмёт за образец великого Доктора.
Было очевидно, насколько неосторожен капитан Браун; я видела, что слова уже вертелись на кончике его языка, пока мисс Дженкинс еще не закончила свою сентенцию.
– Эта вещь совершенно иного рода, моя дорогая мадам, – начал он.
– Я полностью осознаю это, – отпарировала она. – И я принимаю это во внимание, капитан Браун.
– В таком случае, разрешите мне прочесть вам места из номера этого месяца, – защищался он. – Я получил его сегодня утром и не думаю, чтобы наше общество уже прочло его.
– Если хотите, – сказала она, усаживаясь со смиренным вздохом.
Он читал место о пирушке, которую Сэм Веллер дал в Бате. Некоторые из нас искренне смеялись. Я не отважилась, потому что остановилась в доме мисс Дженкинс. Она сидела с терпеливо-важным видом. Когда все было закончено, она повернулась ко мне и сказала с величественной снисходительностью:
– Сходите за «Расселом», милая, в библиотеку.
Когда я принесла книгу, она повернулась к капитану Брауну:
– Теперь разрешите мне прочесть вам одно место, и затем общество сможет выбирать между вашим любимым мистером Бозом3 и доктором Джонсоном.
Она прочла одну из бесед между Расселом и Имлаком повышенным величавым голосом и, когда закончила, сказала:
– Мне кажется, я сейчас оправдала моё предпочтение доктору Джонсону как писателю.
У капитана дрогнули губы, он стукнул по столу, но ничего не сказал. Она же подумала, что может нанести последние удары.
– Я считаю вульгарным и недостойным, чтобы публиковать его в листках.
– А как же опубликовали «Рассеянного», мэм? – спросил капитан Браун тихим голосом, который мисс Дженкинс, я думаю, не захотела услышать.
– Стиль доктора Джонсона является примером для молодых начинающих. Мой отец рекомендовал его мне, когда я начала писать письма, – на нем я сформировала мой собственный стиль, и я рекомендую его вам.
– Ему было бы неплохо поменять свой стиль, он такой помпезный, – сказал капитан Браун.
Мисс Дженкинс восприняла это как личное оскорбление, хотя капитан совсем этого не имел в виду.
Эпистолярный слог был её коньком. Я видела множество копий писем, написанных и отредактированных мисс Дженкинс на грифельной доске как раз за полчаса до отправки почты, чтобы успокоить своих друзей в том, что их стиль в порядке; и доктор Джонсон, как она говорила, был примером для