«Смотри, соня, украдут жену, а ты и не заметишь. Проспишь!» – озорно расхохоталась Гафа и, замолчав вдруг, мечтательно засмотрелась вдаль.
Как ее только не дразнили в детстве: и Фифа и Фафа и Агаша-Ягаша, но Федьке ее имя понравилось сразу. Даже не то чтобы понравилось, а на душу легло: Агафья. Хотя жили они и в разных городах, но часто встречались на сборах и соревнованиях: Агаша была талантливой синхронисткой, Федор же прыгал в воду с трамплина, там же в бассейне и познакомились. Эта худая, конопатая девчонка со странным именем и зелеными кошачьими глазами полонила его с первой встречи и так и не отпускала до сих пор. Мать его двоих, уже выросших детей, слегка округлившаяся и повзрослевшая, она была дорога для него, как в первый день их встречи. И так же загадочна.
«Говорят же, женщины с другой планеты и нам их не понять. Только загадка загадке рознь. Вон у Тошки жена дочку ему оставила, а денежки себе прихватила и ищи ветра в поле, один теперь дружок кукует и за отца и за мамку. А Дениска со своей – развестись через неделю после свадьбы сына, оказалось, что терпели друг друга только из приличия, ждали, когда ребенок вырастит» – Федор сокрушенно покачал головой. – «Откуда эти мысли взялись?» Он заозирался: Агафья с кем-то болтала по телефону, стоя на балконе. Взгляд ее тонул в окне дома напротив.
«И что она там высмотрела?» – мысль скользнула поодаль и исчезла, до поры до времени притаившись в подсознании.
Дни шли своим чередом. Будни закрутили и заставили с головой окунуться в каждодневную суету. И на какое-то время Гафа забыла про окно напротив, уставала, стала рано засыпать. Но вот однажды оно ей приснилось: будто светятся в ночи только два эти окна: их с Федором и то, напротив и соединяет их лунная дорожка. И там, в окне, за тонким узорчатым тюлем, движутся фигуры в странно замедленном и каком-то очень знакомом танце.
Проснувшись утром, Агаша босая побежала на балкон, тюль и штора так и были отдернуты и – никого; чисто вымытое стекло в деревянной раме. Портрет пустоты.
«Значит все-таки сон», – женщина разочарованно побрела обратно в комнату… Теперь это уже стало своеобразной игрой – наблюдать за светящимся окном в доме напротив: Агафья пряталась, света не включала и смотрела, смотрела. Ей было и неловко и интересно: вроде как в замочную скважину подглядываешь, но фантазии в ее рыжей голове обгоняли одна другую. А в окне напротив, как в театре на сцене зажигали свет и будто приглашали на понятный только режиссеру спектакль. Федор застал ее однажды и отругал, стыдно, мол, за посторонней жизнью наблюдать, нельзя лезть в чужие окна даже взглядом. А сам нервничал и как-то спросил: «Гафа, тебе не кажется, что ты ведешь себя странно? Будь добра, объяснись, кого ты там насмотрела?» – губы у мужа сложились в горестную складку, а пальцы рук от волнения подрагивали. Гафа поймала