моря, расхаживали с палицами Голиафа, оставляя по следам своим писк и визг поселянок, которые опрометью бежали от них, поднимая подол своего платья. Качели с скрипом поднимали людей и носили их по воздуху, и родная песня русская, вторя свисту и скрипу качелей, раздавалась в воздухе, то исчезая, то снова являя свои звучные перекаты, сопровождаемая хлопками в ладоши, символами, означающими излияние чувств наслаждения и радости русского мужичка, который, подгулявши в меру, в синем кафтане, в красной рубахе с пуховой шляпой набекрень, ходя под качелями, пощелкивает орешки, вытаскивая их из своих полосатых штанов, приплясывая под лад песенников и звон балалайки. Тянулся длинный ряд сельских красавиц, нарумяненных и набеленных подобно деревянным куклам, и перед ними являлся какой-нибудь молодец с заткнутыми за пояс полами кафтана и, ударяя по своей трехструнной балалайке, пускался вприсядку, вздрагивая и ломаясь подобно лягушке. То вдруг образовывались несколько кругов, и в середине их начиналась пляска, сопровождаемая песнями. И даже сам батюшка дерзал иногда пуститься в камаринскую, потряхивая своею сединой и запутываясь в подряснике. Кипящие самовары с сбитнем пускали клубы пара, приманивая к себе сельских девиц промочить засохшее от песен горлышко. В другой стороне гуляющие с визгами бегали в горелки. Но вот толпа мальчишек кидается к балкону дома, на котором появились корзины с пряниками. Они толпятся, снявши шапки и разинув рты, дожидаясь того времени, когда хозяева дома и их гости начнут горстями кидать им пряники. С криком кидались на угощение, подобно муравьям толкались, давя друг друга, падая, производя тревогу, пока ушат воды, вылитый с балкона, не заставлял их расступиться с криком, плачем и вместе хохотом. Таковая забава повторяется не один раз, и мальчишки расходятся с подбитыми глазами, растерявши свои шапки и изорвавши и перемочивши все платье, очень довольные несколькими пряниками, которые им удалось поймать на мокром песке или на траве.
Но вот запад вспыхивает пурпуром от лучей тонущего за горизонтом солнца, крики и песни уставших поселян начинают утихать, волны народа колышутся, рассыпаются радужными снопами в разные стороны, и звуки песен их исчезают в отдалении, вторя песне рожка, сзывающего стада с пастбища на покой, и песнь кузнечика возвещает наступление майской ночи, которая в тысячу раз бывает очаровательнее дня. Прохладный ветерок сдувает с листочков дневной загар, мрак нисходит на землю, и луна выкатывается на свое место. Удары сторожа раздаются в привязанную к амбару доску. Природа замирает, укутываясь в туман.
Но приходит мгновенье – восток золотится багровым заревом, и луна бледнеет, испугавшись незваного гостя, который уже брызжет своими лучами на природу и отражает их в дрожащих каплях росы. И жаворонок из поднебесья возвещает начало дня.
Таковы майские ночи в нашем северном климате. И после этого говорят, что у нас нет ночей очаровательных, божественных. Скорее нет ума у тех людей, которые так говорят.
Таким
