– Знаешь, у меня нет ни сил, ни желания куда-либо перемещаться, – сообщила я, наконец. – Дома мне никто не поможет, а колоть себя сама я не сумею.
– Что ж, – молвил Каргейр, – значит, ты должна остаться здесь. Пока не выздоровеешь, поживёшь у меня.
Улыбнувшись ему, я почувствовала, что меня неодолимо клонит сон. И, проследив сквозь сомкнутые ресницы, как вампиры, тихо ступая, выходят из комнаты, провалилась в чёрную дыру.
Прошлое.
Герети замолчал. Сын, сражённый услышанным, тоже не произносил ни слова.
– Как ты посмел? – наконец, тихо спросил он. – Если ты любил маму, как мог обратить её и обречь на подобное существование?
– Жисоль сама хотела этого, – также негромко отозвался отец, опуская голову.
– Какая разница, чего хотела она?! – закричал Каргейр, – Ты, ты должен был задуматься, что почувствует женщина, испытавшая все радости человеческой жизни, оказавшись под прессом тьмы, когда по ту сторону останутся родственники и друзья, солнце станет злейшим врагом, и необъяснимая, тёмная жажда заставит вспороть горло ещё недавно близким людям! Неужели любовь настолько эгоистичное чувство? Значит, я не полюблю никогда!
– Сынок, ты забываешь, что и наше существование не лишено радостей и удовольствий, – подняв взгляд, возразил Герети.
– Что ты имеешь в виду? – гневно поинтересовался сын. – Удовольствие – совокупление двух хищников, а радость – убийство разумного, мыслящего, имеющего право на жизнь существа ради нескольких глотков крови? Что ещё? Прогулки под луной? Мне давно хочется выть на неё, как тоскующему волку. Ты обрёк двоих – маму и меня на эти «счастливые» моменты в течение вечности. Какое благородство! И учил меня охотиться, зная, что я не желаю осваивать эту премудрость….
– Такова наша природа, Каргейр, – повысил голос отец.
Тот вскочил.
– А я не намерен подчиняться её требованиям! Никогда, слышишь, никогда больше я не стану пить человеческую кровь. И сделаю всё возможное, чтобы защитить людей от таких, как ты. Я не обращу женщину лишь потому, что мне приглянулось её тело, и я желаю веками безраздельно им обладать. Прощай!
Юноша ринулся к выходу, отец бросился за ним.
– Подожди, ты ошибаешься, я не это хотел сказать. Не всё так просто, как тебе кажется. Ты ещё очень молод….
Последние слова Герети отсекла захлопнувшаяся дверь, а Каргейр, задыхаясь от ярости и слёз, побежал туда, где его ждала неотвратимая и страшная гибель.
Глава III
Сон мой оказался тревожным.
Мне виделось, что я нахожусь в большом полутёмном зале с занавешенными окнами, где за длинным столом расположились семеро. Кто это – люди или вампиры, пока неясно. Перед ними, потупив взгляд, стоит человек. Один из заседателей – немолодой крупный, но костлявый брюнет с брюзгливой миной на бледном лице задаёт вопрос:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен