– Не достоин ты моего подарка, ну да ладно, – так же строго молвила Хрейна, но глаза её улыбались, – я договорилась с фру Асхильд, супругой Фьялара из рода Финнара Мудрого, а это достойный род, как тебе, конечно, ведомо. Их младшая дочь Гнипа примерно твоего возраста. Они должны прибыть на Йолль, и если всё обернётся удачно, можем засылать сватов уже к празднику Торри. За свою Гнипу они посулили, пока только предварительно, соляную мельницу в Тильхофе. Что сказать, небогатое приданое, но Фьялар Финнунг – знаток закона и лагеман, а иметь такого человека в родне не будет лишним и королю, не так ли, сын мой? Да слушаешь ли ты меня, Альвар!?
Нет, Альвар не слушал. Какое дело было ему до какой-то там Гнипы из рода Финнунгов, до её всемудрого батюшки-законоведа и дурацкой соляной мельницы. Какое дело ему было до всех белоруких дев со всех девяти миров. Тени. Тени и морок.
– Так! – Хрейна вскочила с кресла и принялась ходить по комнате, перебирая мелкие рубиновые чётки, а казалось – у неё пальцы в крови. Вечерело, и оконные зеркала, по которым дневной свет проникал в недра горы, окрасились тёмно-бордовым. Хрейна застыла на миг, глядя в отражённые сумерки, затем резко отвернулась и закрыла ставнями зловещее свечение. Что увидела она в мгновение заката? Что её испугало, какой мимолётный призрак посетил матушку, да и что её вообще могло испугать – Альвар даже не пытался гадать. А Хрейна зажгла сольстейн, круглый самоцветный камень, какими зажиточные дверги освещали свои подземелья, и вдруг накрыла руки сына своими ладонями.
– Кто она? – спросила мудрая дочь Кьялара с тревогой в голосе.
– Что… кто она? – оторопело пробормотал Альвар. – О ком ты говоришь, матушка?
– Ты знаешь, – Хрейна провела ладонью по лбу сына, по щетинистой щеке, пальцы у матери были холодны, да и рубиновые чётки неприятно холодили кожу, – ты сам не свой, весь горячий, и я не узнаю собственное дитя. Думается, нетрудно отыскать причину подобной хвори, коли речь идёт о неженатом юноше… Кто же она? Какого роду-племени, кто её родители, и где ты с ней познакомился? Как зовётся та дева, на которую положил глаз мой сын?
Альвар только слабо улыбнулся и покачал головой:
Что тебе молвить,
милая матерь,
о горе моём?
Альвов светило
всех освещает,
кроме любови моей.
Хрейна приняла игру:
Знаю тебя я
многие зимы,
и ты меня, сын;
с давних времён
всё мы друг другу
всегда поверяли.
Альвар долго молчал, затем заговорил, и голос его постыдно дрожал:
В Арнкеля доме
видел недавно
желанную деву;
сияние рук её
насквозь пронзило
небо и воды.
Чувства того,
что меня охватило,
прежде