47
Лили́т – первая жена Адама в еврейской мифологии. Ни в одной библейской книге она не упоминается. В еврейском тексте книги Исаии, повествующей о запустении Идумеи после Божественного суда (Ис.34:14), предсказывается появление ночного привидения (lilith). Согласно преданию, расставшись с Адамом, Лилит стала злым демоном, убивающим младенцев (этот персонаж присутствует и в арабских мифах). В Междуречье подобное имя носит ночная демоница, которая убивает детей и издевается над спящими мужчинами (http://ru.wikipedia.org/)) Самое, однако, поразительное свойство этого персонажа, – его «место жительства», – в качестве такового «дева белозубая, сердцем беззаботная» избирает не что иное, как… ствол Древа Жизни!
48
Вероятно, по той же причине вполне нейтральный изначально плод дерева познания добра и зла впоследствии становится однозначно «злом» – яблоком (см. прим. выше).
49
Такое обусловленное восприятие лежит в основе некоторых родимых пятен иудаизма, унаследованных от него христианством, от которых оно до сих пор не избавилось. В частности, это вопрос духовной полноценности человека в зависимости от его конфессиональной принадлежности. У иудеев все вопросы, касающиеся полноценности человека, архаично решаются через вопрос крови. Можно «стать» евреем, приняв иудаизм, но лишь до тех пор, пока он исповедуется неофитом. Еврей же по крови всегда остается «своим». В христианстве вопрос крови преодолен, тем не менее архаика деления на «своих» и «чужих» осталась, сместившись на вопрос конфессиональной принадлежности, который, будучи генетическим наследником еврейского понятия крови (хотя и смягченным), точно так же решает все. Игнатий Брянчанинов пишет одному из своих корреспондентов: «Напрасно ж, ошибочно вы думаете и говорите, что добрые люди между язычниками и магометанами спасутся, то есть вступят в общение с Богом!» (Игнатий Брянчанинов «Письма к мирянам», письмо №203 «О невозможности спасения иноверцев и еретиков»). «Свой» по духу – это только крещеный человек, только принявший христианскую веру. Отношение к любой инородной мудрости остается очень ревнивым и отвергающим. Я вспоминаю историю, услышанную в одном из наших старейших и известнейших монастырей. Один новообращенный монах как-то во время беседы не выдержал давления, однобокости и однозначности ортодоксального православия и в какой-то момент взорвался и закричал: «Ну не бывает мир черно-белым, не бывает! Разноцветный он, понимаете!..». Остальные сидели, сурово уставившись на него, и говорили: «Бывает. Мир как раз-таки черно-белым и является».
50
Ревность Иеговы и его нежелание возвышать до себя человека звучат во многих местах Ветхого Завета. Где-то они выражены совершенно однозначно, где-то сохраняется амбивалентность восприятия, как, например, в книге