В: Мне кажется, это уже ее личная интерпретация.
А.И: Естественно. А почему?
В: Она усиливает запрет, наложенный Господом, чтобы отбить у себя всякую охоту его нарушать.
А.И: Точно. Что же происходит на самом деле? Усиливая запрет, Ева подчеркивает и усиливает влечение к этому плоду, а не ослабляет его. В этом запрете изначально, еще до вмешательства змея, не было безмятежности. Таящееся за ним скрытое вытесненное желание, подчеркнутое этим оборотом, входит в резонанс со словами змея.
За таким дуалистичным изложением (и восприятием) мифа, за всеми оговорками, недосказанностями и «оплошностями перевода» ощущается некое цельное основание. Оно действительно имеется, и это не что иное, как третья, алхимическая сторона мифа, объединяющая первую (светлую) и вторую (темную). Это объединение становится возможным только тогда, когда обнаружены обе стороны, когда обе они осознаны и именно через это осознание осуществляется синтез. В истории же случилось иначе: алхимическая подоплека мифа не осознавалась из-за того, что его темная сторона старательно вытеснялась, и, будучи вытесняемой, оказывала колоссальное влияние на восприятие Высших сил49. Есть добро и есть зло, а между ними – пропасть, и никаких возможностей для взаимодействия. В то время как во фразе «Змей был самым умным из всех тварей, созданных Господом Богом» – заложена предпосылка для алхимического преодоления и синтеза двух противоречащих друг другу сторон мифа.
Каким образом? «Нагота» и «ум», переданные в оригинале омонимами – это два качества, которые в данном контексте должны быть каким-то образом объединены. Это возможно через их, как это ни странно, естественность. Нагота – это то, что дано нам при рождении. Смышленость змея точно так же создана Господом Богом – змей умен изначально. И эта изначальная сообразительность змея была создана Богом с единственной целью (вот он, алхимический синтез!) – подвергнуть Адама и Еву испытанию, организовать им искус максимально эффективным образом. Змей таким образом являлся орудием Божьей воли, через него происходила алхимическая работа Господа с Адамом и Евой. А стало быть, и искушение, с которым они столкнулись, не было нелепой роковой случайностью. Обратите внимание на то, что статус «роковой случайности» у искушения сохраняется в обеих доалхимических версиях – «доброй» и «злой».
И только через их алхимический синтез миф приобретает,