– Жаловаться не будешь? – снова спросил следователь.
– На что? – переспросил Арсений.
– Да ты на что захочешь – на то и пожалуешься. А то и в ухо дашь. На вот подпиши, что вещи тебе возвратили в целости и сохранности.
Следователь протянул бланк и вынул из сейфа вещи, из которых в наличии остались пустой бумажник, паспорт и ключи от квартиры. Но Арсений подписал, не выказывая возмущения.
– Ты бы, от греха подальше, уехал бы куда. Или из квартиры пореже выходи, пока всё не уляжется. А то расшевелил дерьмо: ни себе, ни людям – не в радость, – сказал на прощание следователь.
2.20
Арсения отпустили в час дня. Он вышел на улицу, слегка пошатываясь от слабости. Голова немного кружилась: то ли от свежего воздуха, то ли от недоедания. День выдался серым, пасмурным, и по низко опущенному небу лениво ползали тёмные тучи. Настроение у Арсения было под стать погоде: такое же мрачное и свинцово-тяжёлое. Он шёл домой пешком: денег на проезд в автобусе у него не имелось. И по пути дважды отдыхал, прислоняясь плечом к шершавым стволам деревьев, росших по краю тротуара. Хотелось курить, но попросить сигарету у незнакомых людей Арсений стеснялся. А знакомые ему не встретились.
Кое-как он доплёлся до дома и, задыхаясь, поднялся на свою площадку. На двери его квартиры была наклеена полоска бумаги с чернильными печатями. Арсений сорвал её и полез в карман за ключами. Но ключи не понадобились: замок в двери был сломан.
Арсений вошёл в прихожую, а потом – в зал. В квартире царил хаос: дверки шкафов были открыты, вещи в беспорядке разбросаны по стульям, дивану, полу. На полке шифоньера, где хранились деньги, было пусто.
Перекошенные лица, конечно, радовались, когда им привалило такое счастье.
«Радуйтесь, радуйтесь, – подумал Арсений. – Ещё никто на чужой беде не разбогател».
«А ты, сын человеческий, не бойся речей их и не страшись лица их».
Так-то оно так, но что-то надо было делать, как-то надо было жить.
Арсений вышел на площадку и позвонил соседу-футболисту. Тот открыл дверь и первым делом спросил:
– «Сотку» потянешь?
– Потяну, – сказал Арсений.
Потом они оба выпили по «сотке» на кухне у футболиста, закурили, и тот рассказал, как опера проводили обыск.
– Что я им мог сделать? – оправдывался футболист. – Если бы нашли чего, так я бы не подписал. А так – всё равно кто другой подписал бы.
– Я на тебя не в обиде, – сказал Арсений. – Не ты, так другой – им без разницы.
– А если деньги пропали, так я не видел. Я же не присматривался, кто и что делал. Там такое творилось: следы крови искали. Говорили, что ты… Ну, одним словом… Давай ещё по «сотке».
Они