«Бугор» вернулся и увлек всех в лес. Там на поляне, на располовиненной копне лежит темная масса.
– Да это же мужик в телогрейке. Спит, на солнышке пригрелся. Пьяный, наверное, – говорит «Дерсу Узала».
Чуть шумнули. Мужик поднял голову, обнажив большие клыки. Это был кабан. «Мужик» спрыгнул с копны и пошел наметом по снегу. Загуляев – «зоркий глаз» – застрочил из «сайги». К нему другие присоединились. Только зря все. Кабан метнулся в хвойный лесок и там исчез. Пересекли лесок. На след вышли – ни крови, ни шерсти на кустах. Сумел засоня-кабан уйти.
Тут уж солнце зашло и луна поднялась. Повернули назад. В домишке выпили и закусили. Уехали. Осиротела охотничья база.
А стрелять надо без дрожи в коленях. Шкуру не портить – метить в глаз.
Лосиную печень лучше всех приготовит Умкин. Деликатес!
– Ты все отвлекаешься, Иван Семёнович. Ты мне рассказываешь, как бывает у вас, да что когда делается. Про ту историю расскажи.
– Трубят рога, зовут в лес.
– Ну, давай-ка про тот день. Без лирики.
– Так я и говорю. Вениамин Дарский не имел в охотничьих трофеях рогов. Поскольку все коров добывал. Одиннадцать штук коров-лосих подстрелил за все свои охоты. Ходил босой по снегу. По примеру Кочкина. Утром встают. И не обуваясь – на снег, по сугробам. Кочкин («карабинер» его звали) играл с Дарским в карты на гуляние по снегу босиком. А избу Кочкин вытапливал как баню.
Вениамин Дарский очень недоволен был своим номером. «Не пойдёт сюда лось», – сказал он. А я его успокаиваю: «Здесь обязательно пойдёт. Жди, надейся».
И тут выходят на него сразу два лося. Ох, и сохатые! Ну и счастье! Роскошные рога. Особенно у первого – царские рога! Обоих лосей видел и соседний номер – Селедков. Он был дальше и левее. И, наверное, надеялся, что Дарский пропустит лосей.
То ли заспешил Вениамин, то ли передержал прицеливание. Представляешь его состояние?! Вот он, миг торжества! Вот они, золотые рога! Вот он, охотничий триумф! Выстрелил. Ух ты, мать! Звери метнулись назад и в сторону.
Вот оно – счастье! И Вениамин упал… Он такого рогатого красавца ждал всю жизнь. Все дни недели до выходных грезил охотой.
Селедков первым прибежал к Дарскому. Тот еще дышал. И, может быть, только один из нас – Кочкин – мог ему помочь. Можно еще было попытаться вывести сердце из спазма.
Смерть пришла за Вениамином быстро.
Сияло солнце всю дорогу до избушки. На солнышко, что на смерть, во все глаза не взглянешь. Это я в четырехтомном словаре Владимира Даля прочел.
Одного лося Дарский, видимо, зацепил. Немного алых капель было разбросано по следу – как клюква замороженная на снегу.
Ласт и Ласта
Каждый его прилет сопровождался короткой фразой: «Цвирк-фьюить-цвирк!», что означает, видимо: «Ну вот, я здесь!» Меня давно уже заботит, что нет в нашем человеческом языке слова, точно передающего птичий