Глава первая. Противостояние
Когда я был маленьким и каждый день играл в футбол на Айронсайд-роуд возле нашего дома в Блубелл Эстейт, я становился Джоном Барнсом. Он был старше меня лет, наверно, на семнадцать, у него была кожа другого цвета, но на широкой полоске бетона, что вела прямиком к нашей парадной двери, нас с самым блестящим игроком «Ливерпуля» было не отличить.
В нашем тупичке я пытался быть в точности таким же, как Барнс: ловким и непобедимым, с доведенным до автоматизма дриблингом и забивающим удивительные голы своему старшему брату Полу и его приятелям, старше меня года на три-пять. Они бились изо всех сил и иногда роняли меня, от чего я в кровь сбивал коленки. Но я попросту поднимался, сдерживая слезы, и на улице, которая для меня была скорее как футбольное поле, вновь становился Джоном Барнсом.
Все признаки совпадали. В команде «Ливерпуль» Джон Барнс носил номер 10 на футболке, а мы жили в доме номер 10 по Айронсайд. Мы оба обожали футбол, оба любили Ливерпуль, хотя он и приехал в Мерсисайд с Ямайки, побывав до того в Уотфорде, а я же родился тут, в городе. Я был тощим мальчонкой, и не реже я превращался в Джона Олдриджа, без усов, зато сыпя фирменными ливерпульскими голами, или в Питера Бирдсли, подражая если не его ньюкаслскому выговору, то его коротким прорывам с финтами и пасам. Я мог изобразить Ронни Уилана, невозмутимого ведущего полузащитника, или Стива Макмэхона, сурового мастера жесткого перехвата и ложного отката с таким же ливерпульским выговором, как у меня. Я тренировался выполнять финт Макмэхона, когда нужно обогнать мяч, продолжая вести его вдоль боковой линии. Я снова и снова выполнял его. Все звезды «Ливерпуля» были моими, и я превращался в них в своих фантазиях и на Айронсайд-роуд во время игр, где все были намного крупнее и сильнее меня. Но я ни разу не уступил им в решимости.
Мне было восемь, когда меня приняли в учебный центр «Ливерпуля». Папа будет возить меня в Вернон Сангстер, ныне снесенный спортивный центр на «Стэнли Парк». Мы оба будем очень горды. В учебном центре клуба я оденусь в красный цвет «Ливерпуля», и неважно, что нам с отцом приходилось ездить на автобусе с пересадкой в дождь и холод, зимой пробираясь сквозь снег и лед. Мне казалось, что каждый день, когда я играю, светит солнце.
Когда я уставал – а ведь я был еще таким юным, – отец всегда был готов меня подбодрить. В те редкие дни, когда я приходил домой из школы и говорил, что слишком вымотан, чтобы на автобусе с пересадкой отправиться в Вернон Сэнгстер, папа решал мои проблемы.
– Для «Ливерпуля» ты никогда не бываешь слишком вымотан, – напоминал он. – Давай-ка переоденься, высуши волосы, приведи себя в порядок, и будем выходить.
К тому времени, когда мы добирались до спортивного центра, я вновь был полон желания играть.
Я все так же любил Олдриджа, Барнса, Бирдсли, Макмэхона, Уилана и остальных, но шли годы, я стал подростком, и на «Энфилде» у меня