– Вот! – обрадовался Ваня, раздвигая белые заросли.
А там есть чудо невиданное, неслыханное! А там – не то быль, не то сказка, которой ещё никто не сказывал, и никто не слыхал…
На поляне – ёлка, на ветках у неё – ёлочные игрушки.
– Кто её нарядил? – удивились папа с сыном.
Но её никакой человек не наряжал. Она такая на свет появилась. Ванечка хотел отцепить одну красивую игрушку, только ведь она не прикреплена вовсе, она на той ёлке – растёт.
– Ах! – воскликнул папа. – На других растут шишки, а на этой к Рождеству поспели стеклянные игрушки.
Папа с сыном их трогают и нюхают. Игрушечные шары (золотые, серебряные) и разные игрушечные зверушки да птахи, да жуки разукрашенные, добрые, – все хвоей пахнут хорошо. От них и папа с мальчиком запахли хвоей.
– Хочу вон ту игрушку, и вон ту, и те тоже! – сказал Ваня.
– Так ведь не для одних нас выросла ёлочка, – возразил папа. – Давай так. Сорви три игрушки: мне одну, одну маме, которая нам сейчас дома готовит обед, и одну себе. Остальные пусть растут. Так?
– Так!
Ваня в это утро был очень хороший мальчик, самый лучший мальчик во всём тюрингском лесу, без капризов, – он только три игрушки сорвал. И пошли домой.
Чуть отошли, вдруг у той ёлки – лесной народец собрался (зайцы, лисы и так далее). Они, когда людей услыхали, то попрятались, а теперь опять появились. Стали вокруг ёлки прыгать, в снегу кувыркаться да фыркать. И они на человеческих ребят похожи: у этого шубка коричневая, у того серая, а на том белая – и все другие в шубках цветных, тёплых и каждому впору.
Весёлые эти дети лесные! Они ёлку трогают, и на ней игрушки позванивают тоненько-претоненько. А с веток снег посыпал, и воздух вокруг ёлки насквозь заснежился, побелел…
Папа с сыном тихонько присели, смотрят сквозь снежные-нежные кусты – и вместе с морозным воздухом Божью красоту в себя вдыхают. В самое сердце.
Красота белая, нежная, снежная. Бело-нежно-снежная. Чтоб в сердце – и навсегда…
Пусть в лесу зажгутся свечи!
– Да-а, – печально сказал деда Вова, глава древнего рода фон дер Фрайербергербургов, откладывая прочтённую газету. – Человеческая душа – потёмки. Человеческая душа – дремучий лес.
– Твоя душа тоже? – спросил Ваня.
– Чем я лучше других? А света так хочется! Чтоб внутри всё засияло! – ответил глава рода, лёг и уснул крепким сном, с храпом.
А внук тихонько (не разбудить бы) постучался пальцем ему в грудь, прошептав:
– Дедушкино сердце, открой твою дверцу, пожалуйста!..
Он где-то слыхал, что у каждого сердца есть своя дверца.
– Тук-тук, – ответило дедушкино сердце, и дверца в нём открылась, на одно лишь мгновенье. Ваня в неё скорей вошёл, и она закрылась.
Смотрит Ваня – ничего не видно. Но вот руки нащупали кустик, а вот ствол дерева.
«Лес», – понял мальчик.
– Тут темно и холодно!