– Да работая с Паравиными, он скоро станет зарабатывать столько, что купит себе квартиру рядом с ними, – горько вздыхала моя Катя. – И что тогда будешь делать?
Она всегда говорит мне правду в глаза. Только нужна ли мне эта правда?
– Я так рада за тебя. – Я еще крепче прижалась к нему. – Мой руки и садись за стол. Через пятнадцать минут спагетти будут готовы.
– Слушай, я так соскучился по тебе. – Он поцеловал меня в макушку. – Ты так хорошо пахнешь. Что это за духи?
Я назвала, прекрасно зная, что он тут же забудет, что ему все равно, как называются мои духи. А уж сегодня, когда его голова занята предстоящей покупкой машины, он вообще ничего больше не способен воспринимать. Мысленно он уже катается по улицам Парижа на своем авто, ослепляя всех направо и налево своей улыбкой.
– Я тоже соскучилась, – сдержанно проговорила я, высвобождаясь из его объятий, чтобы пойти на кухню, где у меня уже почти выкипела вода.
– Куда же ты? – Он последовал за мной. Поймал меня в дверях, прижал к стене и принялся осыпать поцелуями мое лицо, шею… Он был груб и нежен одновременно, и я была бы счастлива, если бы это случилось в любой другой день. Но не тогда, когда я собралась ему рассказать о планах, связанных с покупкой этого проклятого кабриолета!
Дрожащая, голая, я стояла в коридоре и чувствовала себя почему-то униженной. Словно меня использовали, выпачкали, надругались надо мной. Первый раз я испытывала нечто подобное. В горле застрял ком, по щекам текли слезы. Хорошо, что Сережа этого не видел, он уже плескался в душе.
Я подобрала с пола одежду, бросилась в спальню, накинула халат и поднялась на второй этаж, в другую ванную комнату. Мне не хотелось уже ни ужинать с мужем, ни тем более покупать ему машину. Уж слишком грубо он сыграл свою роль благодарного супруга. Однако и ссориться с ним было не в моих планах. Да, я по-прежнему хотела, чтобы он оставался моим мужем. Чувство собственницы во мне развито с детства. Ребенком мне с трудом удавалось дружить с девочками, которые просили у меня куклу, чтобы поиграть час-другой. Да, я понимала, что отдаю лишь на время, но одна мысль о том, что мою Риту, мою любимую куклу, которую я обшивала, которой построила настоящий домик с мебелью, кто-то будет держать в руках, кто-то, не дай бог, разденет или просто оставит на ночь не в постели, а где-нибудь в кресле или на полу, приводила меня