– По фасоли не топчись, – запоздало предупредил Жар. Девочка, испуганно присевшая на корточки, пощупала рукой – точно, прошлогодние плети с жесткими царапучими стручками. То ли осенью лущить поленились, так сюда и забросили, то ли просто о них позабыли.
– А куда дальше? – жалобно спросила она.
– Окошко видишь?
– Угу…
– Твой тюфяк слева, мой справа. И покуда до сломанной прялки не доберешься, не вставай!
– Почему?
– Утром поймешь. – Жар резво пополз на едва светящееся пятнышко, стуча коленями по досками.
Где там прялка, Рыска понятия не имела и отважилась выпрямиться только у самого окошка – простой отдушины на месте выпиленного куска бревна. Она выходила на огороды позади дома, как раз под ней Сурок давеча беседовал с Колаем. Девочка прильнула к дырке лицом, но прохлады не дождалась: от леса наползала огромная туча, одну за другой сглатывая звезды. Неподвижный, густой и липкий воздух горячечно пах грозой. Несколько минут Рыска завороженно наблюдала за ее приближением, потом девочке внезапно стало жутковато – туча показалась ей огромным хищным зверем: а ну как учует, увидит, запустит в окошко когтистую лапу молнии?
Рыска отпрянула и снова присела. Тюфяк и войлочное покрывало кучей лежали в углу, подушку девочка не нашарила. Улеглась так, подложив руку под голову. Глаза потихоньку привыкали к темноте, и внутренность чердака проявлялась, будто нарисованная пальцем в пепле. Как и внизу, тут были «хозяйская» и «хозяйственная» части, разгороженные глухой стеной, с отдельными входами. В первой жили, вторую использовали как склад для всякой рухляди, беспорядочно сваленной на полу и густо запорошенной пылью. Со стропил удавленниками свисали банные веники.
Чем дольше Рыска лежала, тем меньше ей хотелось спать. Под потолком тихонько, неровно гудело (ветер, что ли, в надломленной черепице спотыкается?), над ухом зудел комар, за окном надрывно, тревожно стрекотали кузнечики. Фасоль шелестела и пощелкивала, словно в ней кто-то копошился.
– Эй, – дрожащим голосом окликнула девочка.
– Чё? – Мальчишка тоже не спал, отозвался сразу же.
– Ты слышал?!
– А?
– Там, у лестницы… шуршит что-то!
– Девчо-о-онка, – презрительно зевнул Жар. – Ну шуршит. Мышь, наверное, лазит.
– А вдруг… крыса?!
– Может, и крыса. Не мешай спать, Фесська со вторыми петухами[4] будит! – Мальчишка демонстративно отвернулся к стене.
Рыска и раньше побаивалась серых-хвостатых, но в незнакомом месте, да после дома Бывшего, страх перерос в тихую панику. Завернувшись в сыроватый, пахнущий псиной войлок, девочка заставила себя закрыть глаза, но стало только хуже: треск и поскребывание