День спустя Доббер заметил красное зарево на вечернем небе.
– Либо эта дорога снова вильнула вбок, либо солнце заходит на севере.
Йорен поднялся на пригорок, чтобы лучше видеть, и объявил:
– Пожар. – Он послюнил палец и поднял его вверх. – Ветер дует не в нашу сторону, но лучше погодим здесь.
Стемнело, а пожар разгорался все сильнее – теперь казалось, что пылает весь северный небосклон. Иногда чувствовался даже запах дыма, но ветер не менялся, и пламя не приближалось к ним. К утру пожар догорел, но им все равно спалось не очень-то крепко.
В середине дня они добрались до места, где прежде была деревня. Поля обгорели на многие мили вокруг, от домов остались обугленные остовы. Повсюду валялись почерневшие туши животных. Потревоженное воронье, накрывшее их живым одеялом, с карканьем взмыло вверх. Из-за частокола еще поднимался дым. Крепкий на вид палисад на поверку оказался недостаточно надежным.
Выехав вперед, Арья увидела обгоревшие тела, насаженные на острые колья вдоль ограды, – руки мертвых были воздеты, словно они пытались заслониться от пожиравшего их пламени. Йорен остановился на некотором расстоянии от селения и велел Арье с мальчишками стеречь повозки, а сам с Тесаком и Мурхом отправился в деревню пешком. Когда они вошли в разбитые ворота, изнутри поднялась воронья стая, и вороны в клетках, которых Йорен вез с собой, раскричались в ответ сородичам.
– Может, и нам пойти? – спросила Арья Джендри, видя, что Йорен долго не возвращается.
– Йорен велел ждать. – Голос Джендри звучал как-то глухо. Арья посмотрела на него и увидела, что он надел свой сверкающий шлем с большими закругленными рогами.
Когда мужчины наконец вернулись, Йорен нес на руках маленькую девочку, а Мурх и Тесак – женщину на рваном одеяле. Девочка, не старше двух лет, все время плакала – тихо и сдавленно, словно у нее в горле что-то застряло. Говорить она то ли еще не научилась, то ли забыла, как это делается. У женщины правая рука была обрублена по локоть, а глаза, хотя и открытые, казалось, не видели ничего.
– Не надо, – беспрестанно твердила она. – Не надо, не надо. – Рорж счел это забавным и стал ржать через дыру на месте носа, а Кусака присоединился к нему, пока Мурх не обругал их и не велел заткнуться.
Йорен приказал расчистить для женщины место в задке одной из повозок.
– Да поживее, – добавил он. – Как стемнеет, сюда сбегутся волки, и они еще не самое страшное.
– Я боюсь, – прошептал Пирожок, глядя, как мечется в бреду однорукая женщина.
– Я тоже, – призналась Арья. Он стиснул ее плечо.
– По правде-то я никакого мальчика не убивал, Арри. Продавал матушкины пирожки, и все дела.
Арья отъехала вперед, насколько хватило храбрости, чтобы не слышать, как плачет девочка и женщина стонет «не надо». Ей вспомнилась сказка старой Нэн о человеке, которого злые великаны