– Сейчас Андрюха нас, как господ, на набережной с гранитных ступеней примет, едем!
Мы неслись по волнам – очень точное выражение, – прыгали с гребня на гребень, двигаясь как по стиральной доске, а когда скорость еще увеличилась, стали утюжить их и приглаживать так, что тряска почти перестала ощущаться. Мужчины сменяли друг друга у штурвала, и оба были полны веселого озорства, закладывали виражи, при которых один из бортов вставал дыбом, другой опускался едва не в воду, и тогда хотелось визжать от головокружения. Наташка визжала, а я держалась. Это было здорово! При подходе к месту, когда катер ушел с коренной Волги и началось петляние между лесистых островов с берегами, заросшими камышом и осокой, рулевые сбросили наконец скорость, но и оставшегося оказалось достаточно, чтобы завизжала и я, когда аппарат с разгона врезался в монолитную на первый взгляд стену высокой водной растительности. Пробил ее, не почувствовав, прошел насквозь, и мы оказались в образцово тихой заводи, обширной и живописной берегами.
– На месте! – крикнул Андрей, резко сбросив обороты, и под ставшее почти ласковым урчание двигателя катер тихим шагом двинулся к берегу. Волна, на гребне которой мы проскочили сюда, обогнала нас, сморщив складками водную гладь.
Плотный травяной ковер под редкими, раскидистыми деревьями, затенявшими полоску песка у кромки воды, кустарниковые заросли, начинавшиеся неподалеку, там, где опушка переходила в лесную чащу, – все это отражалось водой вместе с голубизной небес.
– Чтобы сюда попасть, это место знать надо! – Андрей повернул к нам улыбающееся лицо.
Борис, вглядевшись во что-то одному ему заметное, прибавил с неудовольствием:
– И знаем это место не мы одни!
Андрей, чертыхнувшись, рванул катер вперед, и мы миновали чужой лагерь – лодочка, почти полностью вытащенная на берег, дымящийся костерок и возле него – двое, провожающие нас заинтересованными взглядами.
– Ничего, они нам настроения не испортят! – заверил Андрей, выруливая к берегу в очередном удобном для этого месте.
Место оказалось на редкость приятным. Берег протоки, где мы пристали, освещался утренним солнцем, сейчас же он был в глубокой тени деревьев. Но метрах в тридцати от нас, в глубине острова, нашлось небольшое, кристальной чистоты озерцо, залитое солнечным светом, с водой температуры парного молока. Наталья, не раздеваясь, только скинув на ходу тапочки, влезла в него с жадностью белой медведицы, сбежавшей из зоопарковой вольеры.
– Ко мне, господа и дамы! – гаркнула она на весь остров, вынырнув и отмахнув за спину мокрые волосы.
Господа и я были готовы, потрудившись раздеться еще на ступенях набережной, под завистливыми взглядами праздношатающейся публики.
Мужчины вскоре ушли от нас надергать в камышах ершей для ухи, и мы были им благодарны за нашу уединенность. Наташа принялась за обстоятельное изложение основных событий последних полутора лет своей жизни. Я слушала ее и жмурилась ласковому