– А ты, девочка моя, думала, что в сказку попала? – не без ехидства в голосе спросил Вольдемар. – Это – цирк. Гладиаторская арена.
– Вот именно, – добавил укротитель, – и вас тоже, дорогая Изольда, когда вы разжиреете и перестанете помещаться в ящик для распиливания, попросту вышвырнут на улицу, коротать нищенские дни. Все ж лучше, чем живодерня, – безрадостно констатировал укротитель. – А поскольку дальнейшая судьба животного, с которым я провел на арене столько лет, мне не безразлична, мы с Вольдемаром решили не возвращать медведицу в Россию, а подыскать хорошего местного специалиста, чтобы безболезненно усыпить животное здесь. – Великая тоска сжала горло дрессировщика, и он продолжал через силу, надрывным шепотом: – Но даже тут после смерти животного должна будет собраться комиссия для того, чтобы подтвердить и запротоколировать факт смерти зверя.
– А поскольку температура воздуха здесь высокая, – пришел на выручку и поддержал товарища фокусник, – то мы и обсуждали, как это все оформить побыстрее, чтобы… ну… как бы это сказать…
– Смотреть на то, как от жары разлагается труп моей верной соратницы, я не смогу, – выдавил Заметалин, вытолкнув из горла ком горечи. – Это как присутствовать на похоронах собственных детей…
Все трое стояли с таким видом, будто находились не на райском побережье Средиземноморья, а стояли на краю могилы, в которую только что опустили самого дорогого для них человека.
– Знаешь, Константин, – тихо, словно он находился среди могильных плит кладбища, промолвил иллюзионист, – давай все-таки я найду здесь хорошего токсидермиста. Попадешь еще когда-нибудь на Кипр, а здесь – Антон Павлович, как живая! Радуется, понимаешь…
– Нет… – качнул головой укротитель, – это будет для меня слишком тяжело…
Друзья по несчастью еще некоторое время постояли молча, после чего убитый горем дрессировщик поднял голову и как ни в чем не бывало громко провозгласил:
– По-моему, это то, что нам надо. Прекрасный ресторанчик для осуществления нашего плана. – Он указал шампанским на уютный домик «а-ля рюсс», из окон которого неслась мягкая курортная музыка. – Все на русском языке. Надеюсь, что меню и обслуживание – тоже. Во всяком случае, не надо будет изъясняться на исковерканном английском.
– Как вы только можете думать сейчас о водке? – Глаза ассистентки фокусника наивно распахнулись. – Это же кощунственно…
– Успокойтесь, мадемуазель Гальчевская, – мягко улыбнулся дрессировщик, – мы с вашим шефом говорили, конечно же, не по поводу моей медведицы. Мы вели разговор, как вы верно предположили изначально, именно о шампанском. Его, как вы знаете, надо пить холодным. Теплое шампанское – это нонсенс. И чем дольше мы будем стоять у дверей этого чудесного, на мой взгляд, заведения, тем хуже для него. – Заметалин слегка потряс в воздухе бутылкой.
– И для нас тоже, – добавил Вольдемар, и после этих слов он решительно подхватил