Сегодня я снова увидел свой меч. Его положил передо мной человек, не похожий на археолога или праздного туриста, которыми заполнены улицы города, где я коротаю свои дни.
Он сидит напротив меня в кресле, и в его глазах то и дело вспыхивает этот знакомый мне огонь, погубивший всех, кто однажды вознамерился завоевать мир, мой мир.
Я читаю свое имя на непотускневшем клинке и рядом с ним древний призыв, заставляющий вскипать мою кровь. Еще мгновение, и я убью этого самонадеянного незнакомца, если только он не окажется самим дьяволом, явившимся, наконец, предложить мне что-нибудь новое в обмен на так надоевшую мне вечность.
Турецкий миттельшпиль
Когда Средиземноморская Ривьера переместилась восточнее – на южное побережье Турции, – я полюбил бывать там весной, приезжая туда с семьей и каждый раз проводя все больше времени вдали от родных мест. Обычно требовалось чуть больше двух недель, не наполненных ничем, кроме спорта, чтобы со мной произошло событие, достойное упоминания. В этот раз все случилось раньше – на следующий день по приезде я встретил известного писателя, который взял с меня слово не раскрывать его инкогнито.
Он сидел на скамейке и разглядывал море, когда к нему подошла моя дочь и стала на него смотреть, словно зная его прежде, чем я.
«Как тебя зовут?» – спросил он ее.
Она не могла сказать, я не помог ей с ответом. Тогда он назвал свое имя и собрался встать, чтобы уйти, но вот узнал меня, и мы стали разговаривать о море, о ветре, о приближающейся ночи.
Затем он поднялся, и я, взяв на руки Еву, пошел рядом с ним, благо, дорога была широка.
«Ну вот, мне направо, а вам еще идти и идти», – сказал он мне.
«Да», ответил я, и он пошел в сторону. Вот так встреча! а ведь никто не поверит. Я посмотрел ему вслед.
«А почему бы нам не проводить вас?»
«Да, пожалуй», – и мы свернули вслед за ним на более узкую тропу. – «Итак, я читал сборник ваших замечательных стихов».
Я не удивился – почему бы ему не знать моих стихов. Однако они были написаны так давно, что, иногда где-нибудь их слыша, я всерьез сомневался в собственном авторстве.
«Даже очень замечательных, но ведь это лишь прообразы ваших будущих романов?»
«Да, когда-нибудь я хотел бы написать такую прозу, в которой краски звучали бы той же музыкой, а слов было бы по количеству купленных билетов».
«Благодарю за учтивую цитату. Вы как – по-настоящему любите литературу?»
«Да, как любят то, что с каждым днем становится все призрачней».
«Полагаю, позапрошлый век вас занимает больше, чем век минувший».
«Вы правы, все русское было написано тогда».
«А как же поэзия „серебряного века“? Да и среди Нобелевских лауреатов ведь были гении малых форм».
«Признаюсь вам, я не люблю стихов.