Семя зла. Хроники затомиса. Александр Беляев

какие глобальные неизгладимые последствия останутся после столь чудовищной катастрофы. Конечно, его многовековое заточение не будет чем-то немыслимо тягостным, его астральному телу предстоят возможно чрезвычайно интересные путешествия. Андрей, все это время ощущавший свою отдельность, тем не менее, прекрасно осознававший мысли и чувства Тора, представил себе, что пережил бы любой его современник, которого бы приговорили в пожизненному заточению в каменном мешке. А тут ведь речь идет не о десятках, а о сотнях, возможно даже тысячах лет, и тем не менее никакого страха в душе атланта Андрей не ощущал – скорее легкая сентиментальная грусть и досада, что его мечты о слиянии с космическим сознанием Всевышнего так и остались не реализованными – но все эти чувства поглощались всеобъемлющим чувством долга, которое всегда превалировало в его жизни над прочими чувствами. Что же до ощущений физического тела – то они его не беспокоили, их просто не будет, а к длительным погружениям в астральные миры и пространства он привык настолько, что астральные реалии для него давно уже стали более значимы и привычны, чем пребывание в земном сознании.

      Итак Тор в последний раз (грядущее было туманным и слишком отдаленным) оглядывал земные просторы (правда уже не было привычного океана), вдыхал запахи, вслушивался в щебет птиц и шум реки там, в ущелье. А тем временем у горизонта с востока происходили изменения, на которые вначале он не обратил внимание. Несмотря на ясный безоблачный день, горизонт с востока заалел, словно оттуда восходило еще одно солнце, и краски его все сгущались и сгущались, постепенно распространяясь на всю небесную сферу. К тому же заметно потеплело.

      «Кажется астероид вошел в верхние слои атмосферы, – подумал Тор, – значит времени осталось не более получаса. Если судить по карте, которую показала Навна и, согласуясь с нашими расчетами, упасть он должен в противоположном полушарии, так что увидеть его падение я не смогу. Скорее всего последние минуты перед падением будет слышен страшный гул и возрастет температура из-за того, что раскалится астероид. Правда в том месте, где я нахожусь не должно быть такого уж катастрофического потепления – у воздуха все же плохая теплопроводность, а конвекция поглотится толщей земли. Другое дело – ударная волна и все, что за этим последует. Что ж, время вышло, пора.

      Тор уселся на нагретую летним солнцем каменную площадку скалы, закрыл глаза, а сознание Андрея, продолжая оставаться «прикрепленным» к сознанию Тора почувствовало знакомую внутреннюю низкочастотную раскачку маятника, на длинные волны которых постепенно в определенной последовательности стали накладываться обертона тонких вибраций самого широкого спектра. Это была какая-то особая, сообщенная Навной последовательность и частотность, которая улавливалась Андреем, как некая чрезвычайно сложная мелодия, звучащая во внутреннем пространстве шельта, сопровождающаяся