– Ох и надоела же ты мне! – сказали синхронно Дурги, словно мать своей приставучей дочери. – Тут такой серьезный момент, а ты отвлекаешь по пустякам! Ну да ладно, своим упорством ты заслужила это маленькое путешествие, думаю, Рам, как обычно не сможет отказать тебе в этом!
В этот момент Рам увидел, что с рук обеих Дург на их мечи перескочили язычки бегущего пламени – голубого и розового, пробежались по лезвиям и ударили с обеих сторон в конвульсивно дергающуюся Рати, и в следующее мгновение она начала быстро уменьшаться. Не прошло и минуты, как в пространстве между двумя мечами висело новорожденное дитя женского пола, напоминающее о Рати только темным цветом кожи.
– Зачем ты с ней так? – мягко упрекнул Рам обеих двойников, пока не понимая, что задумала Дурга. – Что нам теперь с этими младенцами делать? Не представляю, что делать с младенцами в посмертном мире, но бросать ее здесь как-то жестоко.
– Скоро ты все поймешь, – загадочно сказали Дурги. – Прислушайся к себе! Сейчас ты это сможешь. Разве ты не чувствуешь, как в твоей крови начинают шевелиться сотни, тысячи младенцев? И Рати и я – все мы твои младенцы, как и ты наше дитя, если на это посмотреть с другой точки сборки. Этот процесс недавно начал происходить с тобой и сейчас ты доходить до точки кипения.
Рам удивленно прислушался к себе – и действительно – все о чем только что говорили обе Дурги было правдой. Отдельные сценки-видения событий других жизней были лишь первые пузырьки перед кипением, теперь же котел глубинной природы Андрея (и Рама и Фауста и еще сотен и сотен имен) бешено закипел, и в этом кипящем котле личностей, времен, судеб, мыслей, поступков, подвигов и преступлений разбухало и выкристаллизовывалось нечто огромное, невыразимое, являвшее собой единство во множестве. Рам (или Андрей) уже не мог отнести себя к какой-то отдельной личности, его астральное тело начало расти словно воздушный шар, первое время сохраняя какие-то человекоподобные пропорции, затем на его коже (доспехи и одежды давно отпали, он был обнажен) стали выступать нечто вроде волдыриков.
Эти волдырики лопались и его взору представали сильно уменьшенные копии младенцев – десятки, сотни младенцев, и каждый был частицей его, его неизмеримо долгой судьбы и неизмеримо древней души. Он мог в любое мгновение войти в сознания этих младенцев и узнать их путь, их судьбу, их горести и радости, и одновременно пребывать в каждой из них. Эти младенчики словно клетки человеческого организма составляли его астрально-ментальную природу, но если личность каждой клетки недоступна для человеческого сознания и осуществляет жизнедеятельность тела почти независимо от его воли и сознания, то теперь Андрей был внутри всех этих множеств сознаний, и в то же время являлся чем-то гораздо большим. Но несмотря