… – Мы перед Вами в вечном долгу за спасение папеньки.
– Напоите меня кофе, – улыбнулся Стас. – И будем считать, что мы в расчёте.
Вот, бывает же такое. Ведь самая обыкновенная девушка – круглолицая, глазастая. По большому счёту, и красивой-то не назовёшь. А вот, поди ж ты… Стас, едва глянул в эти серые глаза, сразу понял, что пропал. Никогда с ним такого ещё не было. Женился, развёлся… слава Богу, хоть детей не было, сейчас бы с ума по ним сходил. И женщин было – не сосчитать, самых разных. Он вдруг почувствовал, как кровь прилила к щекам. Этого ещё не хватало!
– Станислав, – воскликнула младшая, которую звали Елена. – Что вы так покраснели?
– Жарковато у вас…
Бросив взгляд на Наташу, он увидел, что она смущена не меньше его.
– Давайте-ка за стол, молодёжь, – спас положение Столыпин. – Гостя, как и соловья, одними баснями кормить не рекомендуется.
Однако, опер успел заметить, как они с Наташей, пряча улыбки, обменялись быстрыми взглядами.
«Ну-ну, – подумал Стас. – Хихикайте. Да что же такое, в самом-то деле? Неужто я влюбился? Уму непостижимо».
За обедом обстановка разрядилась. Столыпин очень смешно, в лицах, рассказывал разные случаи из своей жизни. Стас улыбался, девушки заливались смехом. Изредка, украдкой, как ему казалось, он поглядывал на Наташу.
– Станислав, ну, так же нельзя, – укоризненно сказала ехидная, как все младшие сёстры, Елена. – Вы на Наташу смотрите, как Казбич на Бэлу – вот сейчас схватите и украдёте.
Наташа ощутимо порозовела.
– Ленка!
– Увы! – скорчил огорчённую мину Стас. – Мой Карагёз сегодня остался дома. Мы с вашим папенькой приехали на извозчике. А это, сами понимаете, не то.
– Да, – Елена огорчённо вздохнула, озорные глаза так и метали искры. – Нынешние кавалеры – не дикие горцы, романтика им чужда.
– Да, – в тон ей отозвался отец. – И домашние, и не горцы. Ленских всех перестреляли, остались одни Онегины. Простите великодушно, дочки, но кавалера вашего я забираю, – Столыпин-отец, поднявшись из-за стола, согнулся в шутовском полупоклоне. – Дела, барышни, уж не посетуйте.
– Ну, что ж поделаешь, – печально развела руками Елена. – Забирайте, папенька… всё равно он для нас уже старый.
Весь вид её выражал воплощённую скорбь, и только озорной взгляд под трепещущими ресницами выдавал, что она с трудом удерживается от смеха.
– Да идите уже, – рассмеялась она. – А мы, бедные затворницы, поскучаем, нам не привыкать.
… – Это, к сожалению, правда, – вздохнул Премьер, когда они вошли в кабинет. – После того взрыва живут, как в ските. Для этих мерзавцев ничего святого нет, им всё равно – старик, женщина, ребёнок… у них же светлые идеалы! Простите.
Стас