Отыскал в одной из старых газет, что обыкновенно Азэми складировала на балконе, рецепт зеленого чая для чайной церемонии в китайском стиле (плохо понимая различие между японской и китайской церемониями), который гласил: «В фарфоровой ступке или другой не окисляемой посуде растереть до состояния тончайшей пудры 100—120 г зелёного чая. Полученный порошок засыпать небольшими порциями в разогретый до 50—60° C маленький заварочный чайник на две небольшие чашки, сопровождая каждую порцию несколькими каплями горячей воды и взбивая настой специальным бамбуковым венчиком-кисточкой. Всего на данную норму заварки используется 2—3 ст. л. кипятка. Примечание. В чай можно добавить 2—3 капли настоянного на спирте или водке женьшеня».
Зеленый чай найти было трудно – в глухой деревеньке о нем имели самое смутное представление. И тогда Мисима решил пойти на хитрость – вместо зеленого чая он решил добавить в изобилующий дома черный немного зелени. Совершив это действие, самурай убедился, что получившаяся субстанция имеет зеленый окрас, а потому вполне соответствует тем представлениям о зеленом чае, что сформировались у него за его недолгую жизнь. На роль бамбукового венчика – кисточки вполне сошел его аналог из чилиги. А вот с женьшенем дело обстояло совсем просто – его у Азэми было великое множество, чуть ли не все подоконники были заставлены цветочными горшками с растениями, которые, по мнению Мисимы (правда, до сегодняшнего дня) совершенно не представляли никакой ценности. Сегодня же самурай понял, что женьшень вовсе не так уж и бесполезен, как ему казалось ранее. Смешав его побеги с водкой, спрятанной от Азэми в надежном месте, Мисима добавил все в раскаленный чайник, размешал как предписывала инструкция и стал ждать появления Азэми с работы, ибо негоже самураю одному предаваться чайной церемонии.
Перешагнув вечером через порог дома, Азэми была крайне удивлена, увидев мужа расхаживающим в халате взад-вперед и взирающим на нее какой-то особенно самодовольной улыбкой на иссиня-красном лице. В воздухе стоял аромат водки, терпкий запах полыни (добавленной вместе с петрушкой и укропом в адскую смесь, подогреваемую храбрым самураем), а по всему дому были разбросаны остатки чилижного веника. В голове Азэми начали складываться мрачные картины событий, происходивших здесь некоторое время до ее появления.
– И что?
– Что?
– Что тут творилось? Что это за вонь?
– Пить бросаю.
– Опять? – Азэми привыкла к подобным обещаниям супруга, но верить им была не склонна – слишком часто исполнение их в последнее время срывалось.
– Дура… Тут все серьезно.
– Да ну? Как в прошлый раз?
– Серьезно, тебе говорят. Вот, – Мисима извлек из кармана халата газетную вырезку, в точном соответствии с которой, как ему казалось, он подготовился к чайной церемонии