Мой класс
Вопреки надеждам желающего быстрее подрасти дошколенка, в школе оказалось не легче. Как я уже обмолвился раньше, мама работала учительницей, а теперь читатель, постарайся угадать, в какую школу я попал? Именно в нее….
Как средство общения педагогов с родителями, школьный дневник для меня оказался пустой формальностью, так как весь процесс обучения был абсолютно прозрачен для моих родителей. Любые мои похождения докладывались маме ее коллегами в тот же день, а уже она ставила в известность отца. Одно радовало, не требовалось в нем фальсифицировать никаких записей, все мои «достижения» тут же передавались в устной форме.
Первые пять лет обучения, из меня пытались изваять примерного ученика. Однако очень скоро я осознал, что оказавшись школьником, хотя и становлюсь более взрослым, но цена, которую приходится за это платить, явно завышена. Я постоянно слышал, что мне не хватает чувства ответственности, что такому взрослому мальчику следует выглядеть серьезнее и лучше учиться. На самом деле мне прививали очередную иллюзию, подменяя стремление к самостоятельности гипертрофированным чувством ответственности.
Передо мной распростерла врата очередная ловушка. Вдруг мне показалось, что октябрята значительно старше и солиднее обычных первоклашек, но приняв сан октябренка, я почувствовал, как навалился еще и идеологический груз. Приходилось уже учить не только таблицу умножения, но стихи и песни про дедушку Ленина, который на значке почему-то изображен кучерявым, белобрысым пацаном, как две капли воды похожим на «вождя краснокожих» из популярного в те годы кинофильма «Деловые люди» по новеллам О'Генри.
Тогда я не мог понять, что физиологическое стремление к взрослости, как к более совершенному состоянию, просто вело в идеологическую западню будущего строителя коммунизма. Так я попал в следующий капкан – пионерию. Идеологической нагрузки прибавилась. Форма, сборы, смотры, речёвки – только сейчас начинаешь понимать, насколько совершенна была машина по производству этих самых «строителей».
Тем не менее, природа брала свое и все мы, пионеры – мальчики и девочки, задорно, строем и с речёвками входили в пубертатный период. Все чаще пионерский галстук находил себе место не на шее, а в кармане брюк. На переменах мы бегали за одноклассницами и, настигнув очередную жертву, радостно хватали руками, начинающие наливаться соком, сиськи. Они пищали, и неохотно разбегались. Подобные действия не носили никакого ярко выраженного сексуального оттенка в наших стремлениях, однако, по мнению