Стрелы ангелов. Рассказы. Людмила Николаевна Дудка

теперь жить? Наверно, пошел последний этап ее жизни… Последний! Что ж, она давно готовилась к нему: все на смерть собрала, чтобы близкие по магазинам потом не бегали, деньги тоже приготовила, чтобы помянули по-русски, как полагается, чтобы на столе поминальном еды много было – столько еды, как на праздник. А что?!. Пожила она, хотя и трудно, но достойно, перед людьми не стыдно: детей хороших с мужем вырастили, внуки – ребята хорошие, правнуки пошли…

      Вот представляется Петровне, что на ее поминальном столе колбаска хорошая, сырок, обязательно селедочка, потому как любила она ее, фрукты тоже должны быть, и чтобы было все чинно, как полагается. Господи, о чем это она думает – то? Скоро перед Богом предстанет, а о еде размышляет…

      Петровна вдруг почувствовала, что подступает тошнота, но не болезненная, а от голода. Она медленно встала, подошла к холодильнику, открыла дверцу и долго стояла в раздумье. Потом на тарелку положила колбаску, яйцо и ломтик мороженого сала. Как все это приятно и так знакомо-сладко шкворчало на сковородке! Женщина зашлась слюной. Ела смачно, жадно, как будто последний раз в жизни. Потом запила теплым чаем с конфетами и тут же, за кухонным столом, задремала.

      Снилось ей море, которого она за свою долгую жизнь так ни разу и не увидела – только по телевизору. Никогда не плескалась в морской воде, не загорала у Черного моря… А тут снится женщине пляж, на котором много людей, а она вроде бы идет по берегу у самой воды, так что ступнями ног чувствует влагу, ощущая такую легкость в теле! И в том, внезапном сне, светло и благостно, как бывает в церкви в религиозные праздники. И Петровна молодая, красивая, навстречу ей идет муж – живой, тоже молодой, красивый! Ветерок обдувает ей лицо влажным воздухом, и она смахивает морские капли со щек ладонью.

      Проснулась Петровна внезапно, как от толчка… Лицо мокро от слез, ладони липкие, влажные, а на сердце вдруг словно благодать сошла, и стало как будто легче. Женщина пошла к шкафу, бережно перебрала аккуратно сложенные вещи, выложила теплые, мягкие носочки, платочек носовой, новый халатик… Потом умылась, переоделась во все чистое, даже помадой чиркнула по губам и засмотрелась на себя в зеркало. Уже за восемьдесят давно, а годы не тронули голубизны глаз, морщинок, конечно, много, волосы вот седые совсем, но не согнулась женщина под тяжестью лет. А еще годы не посмели тронуть ее голос.