– Закусочки перед первым не желаете-с? Огурчиков соленых, малосольных, маринованных? Помидорчиков зеленых или красных? Подам с водочкой.
– И того, и другого, и водочки.
– И десерт закажете?
– А что есть?
– Самбук из яблок.
– Антоновка? – спросил я.
– Точно так-с.
– А еще?
– Винное желе в апельсиновых корках.
– Нет, – отрезал я. – Этого не надо. А сырники есть?
– Книжками-с, – кивнул официант. – Со сметанкой и корицей.
– Вот и хорошо, – сказал я. – Тащи по готовности, уж больно есть хочется.
Через час, в лучшем расположении не только духа, но и тела, подбодренный двумя рюмками смородиновой настойки, я был готов возвращаться домой, чтобы Маша могла продолжить свой курс моего похудения.
Мое благодушное настроение продержалось ровно пять минут под ноябрьским дождем. Но, слава богу, идти было недалеко. Дома я переоделся в домашние брюки, накинул свой любимый татарский халат и завалился на диван в кабинете под предлогом сильной усталости. И не заметил, как задремал. Однако толком поспать мне не дали – Маша разбудила меня, сообщив, что приехал Лёня Андреев, судебный репортер из «Курьера». Зевая, я вышел в гостиную и увидел этого молодого красавца с короткой бородкой и мягкими каштановыми волосами – он сидел за столом, перед ним стояла чашка чаю.
– Владимир Алексеевич! – вскочил он. – Простите ради бога, что вот так, без предупреждения, но – спешу! Надо в номер материал сдать. Говорят, вы были свидетелем самоубийства на Ордынке.
– Был.
Андреев состроил умилительную гримасу:
– Владимир Алексеевич! Вам же эта история ни к чему! Не будете же вы писать о ней корреспонденцию в «Россию»?
– Не буду, признаюсь. Мелковато.
– Отдайте мне! Я был сейчас у Архипова – он рассказал, как вы вдвоем пытались удержать эту несчастную самоубийцу!
– Не такая уж она и несчастная, – сказал я сердито. Впрочем, сердился я скорее на Машу и Андреева, которые не дали мне выспаться, а вовсе не на несчастную женщину. – Она, между прочим, своего мужа зарезала.
– Расскажите детали, – взмолился Андреев, доставая большую тетрадь в клеенчатой обложке, заложенную карандашом.
Я вспомнил, как Андреев невольно мне помог в деле с модельером Рейнаром, направив в дом, где был убит первый из «сестер». Сев напротив и поплотнее запахнув халат, я подробно описал и место трагедии, и внешность женщины, и даже трактир, в котором ее муж выпивал накануне своей смерти. И где потом мы разговаривали с сыщиком Архиповым.
– Вы не помните, как звали ту певицу, из-за которой заварилась вся каша?
– Мнимую любовницу мужа? – спросил я.
– Да.
Я невольно почесал затылок.
– Имя не помню. А фамилия какая-то смешная, казацкая.
В этот момент моя жена начала накрывать на стол.
– Глаша Козорезова? – спросил Лёня, как мне показалось, с некоторым удивлением.
– Похоже.
– Ну