Еще мальчишкой он сам записал свою первую песню, но так никому и не показал. Джим всегда боялся, что его не поймут. Боялся в десять лет, что его похвалят и скажут, что когда подрастет, то, может быть, станет хорошим музыкантом. Боялся и сейчас. Ночные бары были не так уж и плохи, если подумать. Там он мог импровизировать и видеть, что люди прекращают разговаривать, прислушиваясь к его музыке, но потом ночь подходила к концу, все расходились по домам, и на утро никто о нем не вспоминал.
– Мне надо подумать, – рассеянно сказал Джим.
– Подумать о чем? – Маслакова нанесла один сокрушительный удар и не собиралась давать время для того, чтобы он мог опомниться.
– Ну-у… – Джим снова сосредоточился на своих ногтях. – Я должен решить, что для меня важнее. Это все-таки моя жизнь.
– Ты прав, – Елизавета Викторовна знала, кто окажется победителем. – Только теперь это еще жизнь Ксюши и вашего пока не родившегося ребенка.
Джим несколько минут молчал, о чем-то сосредоточенно думая. Маслакова не мешала ему – пусть думает, что принимает решение самостоятельно.
– Ладно, – наконец вымучил он, – давайте сделаем так, как будет правильно.
– Что ты имеешь в виду, Джим?
Он поднял на тещу синие глаза и улыбнулся. Кто мог сейчас с уверенностью сказать, что он проиграл? Для Джима это была очередная забава, которую необязательно воспринимать всерьез.
– Когда я смогу приступить к работе? – спросил он.
Елизавета Викторовна растерянно заморгала. Ей показалось, что спутник дочери не понимает всей серьезности предложенной ему работы.
– Это не так просто, как тебе кажется, Джим, – начала неуверенно объяснять она. – Понимаешь, эта работа требует огромной самоотдачи, терпения и навыков. Я считаю, что будет лучше, если ты сначала наберешься опыта, а потом возглавишь отдел. Тимофей Александрович Макаров ожидал повышения на следующей неделе, но, думаю, он не будет возражать, чтобы ввести тебя в курс, задержавшись на старом месте на месяц-другой. Ты сможешь присмотреться и многому научиться у него. Тимофей Александрович очень талантливый человек. За десять лет, что он управлял этим отделом, прибыли всегда были стабильны.
Джим согласно кивнул и поднялся на ноги.
– Хорошо, Елизавета Викторовна.
– Хорошо? – Маслакова окончательно сбилась с толку. – Послушай, Джим, я не хочу, чтобы ты думал, будто тебя кто-то подтолкнул к этому решению…
– Да нет, все нормально, – он снова улыбнулся. – Я же скоро действительно стану отцом, так что нужно пытаться твердо встать на ноги.
– Я рада за тебя, – слова эти были искренними, но произнесла их Маслакова осторожно.
– Да. Спасибо. Спасибо за все, Елизавета Викторовна. Еще увидимся. До свидания.
Продолжая улыбаться, Джим направился к выходу. Под ногами было стекло, над головой стекло, по бокам стекло… Джим брезгливо передернул плечами. Стеклянная клетка – все это здание, весь этот город…