– Почему? Почему вы не верите мне?
– Да потому, что в школе вы прогуливали уроки физики! За мальчиками пробегали! Пояс Астероидов отстоит от нас на сумасшедшие миллионы километров, а скорость света составляет все те же триста тысяч километров в секунду, и вы еще говорите мне о беседах с человеком, до которого радиосигнал тащится несколько минут! Или теперь, по размышлении, вы вдруг вспомните, что было запаздывание? Ну – было?
– Не было, – устало сказала Таня. – Он говорил со мной, а я с ним…
– Извините меня, – безжалостно произнес Одинцов, – но вы ведете себя словно галлюцинирующая истеричка. А может быть, вы и впрямь… не в себе?
– Я-то в себе, – вздохнула Таня. – Еще как в себе. А вот вы все – в ком? Или в чем? Умные-разумные, ничему и никогда не верящие… Я, глупая, думала, вы захотите мне помочь. Почему мне? Ему, ему помочь! Да ну вас к бесу. – Она резко поднялась и опрокинула кресло, с ожесточением наподдав его ногой.
– Подождите! Куда вы в таком состоянии?
– К нему! – почти выкрикнула Таня. – Каждому свое! Вы пойдете лить слезы подле его портрета с муаровой ленточкой, а я – разговаривать с ним, покуда он еще жив! Ну как мне его спасти? Как, если мне ни одна гадина не верит?!
Дверь за ней захлопнулась.
Одинцов поднял кресло и сел, снова уронив голову на кулаки. «Удавиться, что ли? Противно… Вообще все опротивело». Потом он вернулся мыслями к Тане. «Дура, – подумал он раздраженно. – Вот же стерва». И на душе у него стало еще поганее.
10.
– Все, все, – шептала Таня, чувствуя, как высыхают на ее горящем лице капельки дождя. – Не могу больше! Не умею!
Она почти бежала, стягивая ворот платья на груди, и встречные прохожие оборачивались ей вслед.
Пояс Астероидов? Пусть себе крутится, как крутился миллиарды лет! Разбитый планетолет? Наплевать, не жалко, запустят еще! Алёшка Пирогов? Погиб, нет его больше, вообще никогда не существовало человека с таким именем на белом свете! Хватит, сил уже нет, и так сделано слишком много глупостей. Физика… Правильная, беспощадная, безошибочная наука, вот во что надо верить, а не в ночные видения взвинченной непривычными переживаниями взбалмошной девчонки, не в примятый зеленый краут!
Таня поднесла к мокрому лицу видеобраслет. Непослушными губами вымолвила привычный код. Маленький, с карманное зеркальце, экранчик тускло засветился.
– Андрей, – позвала Таня. – Что ты сейчас делаешь?
– Переживаю, – помолчав, ответил тот. – Сурово стиснув зубы, роняя скупую слезу. Мужчинам надлежит переживать в одиночку. А ты?
– Я устала.
– Как там твои проблемы?
– Отвратительно. Все кругом плохо, никто никому не верит, все разучились верить.
«Почему этот дурацкий зеленый краут никак не идет из головы?»
– Ты хочешь утешений? – спросил Андрей, красиво заломив густую соболью бровь.
– Кажется, да.
– Ма-аленькая, –