– Подружки, – добавила Марианна.
– Лучшие, – конкретизировала куница Анабелла.
– Прекрасно выглядишь, Берточка, – отметила Марианна. – Тебе так идет это красное платье.
– Спасибо, милая Марианна.
– Не за что, Берточка. А знаете, девочки, говорят, красный – цвет страсти!
– Да что ты! – изумилась ежиха.
– Точно-точно, я тоже слышала, – энергично закивала куница.
– Вы правы, девочки, – подтвердила Берта. – А разве вы не знали, что театр – моя страсть?
– Что ты говоришь! – с наигранным удивлением развела лапами Марианна. – Нет, я этого не знала. Ну, тогда все понятно. Девочки, дело в том, что наша Берта страстно любит театр.
– О, это многое объясняет, – прокомментировала Анабелла, и все три девицы рассмеялись.
– А у меня тоже страсть к театру! – воскликнула ежиха.
– Ага, – хихикнула Анабелла. – А точнее, к Тристану.
– К кому? – удивилась Берта.
– Ну ты даешь! А еще театралка. Шакал Тристан – это же ведущий актер Большого Трагического Театра! Герой-любовник!
– Настоящий герой, – добавила Дора.
– А какой, говорят, любовник! – сказала Марианна, чем снова вызвала у подружек смех. – Что делать… Не у всех же есть… друзья, с которыми можно пойти на спектакль. Иным приходится довольствоваться лицезрением героев-любовников на сцене.
Девушки хором вздохнули и снова рассмеялись.
– Что ж, дорогая Берта. Пожалуй, оставим тебя наедине с твоей… хи… страстью. До встречи в школе. Всего хорошего, Лис Улисс. Берегите нашу Берту. Она нам очень дорога. Пока-пока!
– Не обращай на них внимания, – сказала Берта Улиссу, когда стайка подружек удалилась.
– Ну почему же? Они очень занятные, – заметил Улисс.
Берта пожала плечами и высвободила лапу… Еще не хватало, чтобы Евгений с Константином увидели. Ей и так было тревожно из-за встречи с одноклассницами. Хотя было и приятно. Даже больше приятно, чем тревожно. Ведь подружки уже ей завидуют, хотя Улисс еще не ее.
Вернулись Константин с Евгением, каждый нес по два букета. Улисс с сожалением отметил, что пингвин выглядит еще грустнее. Видимо, ему сейчас невозможно исправить настроение.
Дали второй звонок, и друзья проследовали в зал. Берта и Константин сели по бокам от Улисса, а Евгений пристроился с краю. Он смотрел в пол и жалел себя. Где-то здесь, в этом же зале, Барбара… Сидит и смеется над ним. Как же он ненавидит ее! Да, ненавидит! Хотя нет, он к ней равнодушен. И ненавидит тоже.
– Послушай, Улисс, а комедии этот театр не дает? – поинтересовался Константин. – А то мне чего-то трагедию не очень хочется…
– Зря, – ответил Улисс. – Трагедия будит высокие чувства.
– Ты это серьезно? А по-моему, от нее только настроение портится.
– Классическая трагедия помогает очиститься путем сопереживания.
– Э-э-э… То есть мы очищаемся, глядя, как другим плохо?
– Ну, это несколько упрощенный взгляд, но, грубо говоря, да.
– В